Это оказалась не Маша, а Рат. Данька застыл на пороге кухни и ошалело уставился на него.
– А-а… где все?
Рат улыбнулся.
– Доброе утро. Все, я полагаю, уже кто где. Кто на работе, а кто учится. Или дома. Отсыпаются после вчерашнего, – он протянул руку, подцепил кончиками пальцев четыре тонкие оструганные палочки и одним движением кисти выложил из них на столе квадрат, на который была водружена сковородка.
– Садись. Будем завтракать.
Яичница была с помидорами и сосисками. То есть сосиска оказалась всего одна и именно с Данькиной стороны. Он умял ее почти всю, но потом спохватился и пододвинул оставшийся кусочек Рату. Тот снова улыбнулся и отрицательно качнул головой. «Ну да, – тут же вспомнил Данька, – он же не ест мяса…»
Это выяснилось вчера, когда Рат с Катей принесли из кухни миску пельменей и горку сваренных сосисок. Кот, у которого на физиономии наливался чернотой здоровенный синяк, разлил водку по полудюжине разнокалиберных емкостей, извлеченных Барабанщицей из старомодного серванта с перекошенными и оттого не закрывающимися дверками, и, наколов на вилку дымящийся пельмешек, поднял желтоватый то ли от старости, то ли от въевшегося в стекло чайного налета стакан и возгласил:
– Ну, за победу!
Все сдвинули стаканы и выпили. Хотя нет, не все. Немоляева, которую все еще колбасило, только пригубила и поставила свою чашку. Некоторое время все сосредоточенно жевали, а затем Катя внезапно спросила:
– Извините, Рат, а вы почему не едите?
И все тут же прекратили жевать и уставились на бомжа. Тем более что для всех остальных его имя прозвучало впервые. Тот улыбнулся.
– Не обращайте на меня внимания.
Катя, которая тоже с царственным видом закусывала водку сыром, удовлетворенно кивнула и пододвинула ему тарелку с сыром.
– Понимаю. Вы тоже не употребляете в пищу живых существ.
– Да, что-то вроде… – согласился бомж.
Хозяйка квартиры с торжествующим видом воздела вверх палец:
– Вот, хоть один приличный человек на всю компанию. Я сразу поняла…
Но проинформировать окружающих, что же такое она поняла, Катя так и не успела. Потому что бом… то есть Рат, на губах которого все так же играла легкая улыбка, добавил:
– Если не добыл их сам.
Хозяйка квартиры запнулась, икнула и… зашлась отчаянным кашлем. Барабанщица несколько мгновений с нескрываемым удовольствием любовалась на кашляющую сестру, а затем подалась вперед и крепко заехала ей ладошкой по спине.
– Ох, Катька, учит тебя жизнь, учит, а без толку – все равно все время подставляешься…
Удар подействовал. Хозяйка квартиры кашлянула еще пару раз, а затем судорожно втянула воздух и остановилась. Держась за горло, она повернулась к Рату и, гневно сверкнув глазами, просипела:
– Убийца, – после чего демонстративно встала и переместилась на противоположную сторону столика. Кот понимающе хмыкнул и снова разлил водку по емкостям.
– Ну, теперь за… нашу победу!
Похоже, Кот что-то процитировал, но никто так и не понял что. Однако получилось прикольно (как будто первый раз пили не за нашу), и все заржали, сдвигая стаканы…
Что было дальше, Данька помнил смутно. Вроде как пили еще, потом Немоляеву опять затошнило, и Кот ей выговаривал по поводу того, что нечего было жрать всякую дрянь. Это ж надо было додуматься, после «экстази» жрать «пуговицу»! А потом он окончательно уснул. И проснулся оттого, что на кухне жарили яичницу…
– Так что, все здесь и ночевали?
Рат покачал головой.
– Нет. Часа в три Сергей вызвал такси, и все разъехались.
– Сергей?.. – недоуменно переспросил Данька, а затем облегченно кивнул: а, понятно. Он уже забыл, что Кота звали Сергеем. Кот и Кот. – А ты остался?
Рат тщательно прожевал кусочек яичницы, который был у него во рту, положил вилку и в упор посмотрел на Даньку.
– Если хочешь, я могу уйти.
Данька покраснел. И действительно, ну чего это он… человек, можно сказать, уже трижды вытаскивал его задницу из очень крутых неприятностей…