Впрочем, хотя такая высота и достижима для человека, предавшего себя Богу; но постоянно держаться на ней ему невозможно. Сего не может снести человеческая природа. Один святый муж молил Господа: «Господи! ослаби ми волны благодати Твоея, иначе умру от полноты блаженства». И Великий Макарий, которому Бог открывал столько тайн (можно думать, что откровения, о которых он говорит, даны были ему), полагает, что такое возвышение бывает только по временам. «Если бы чудесные оные знамения, явленныя ныне человеку, и кои он самым опытом видел, всегда с ним находились, то не мог бы он ниже служения слова прияти, ни понести каких-либо трудов, ниже слышати что, ниже в нужном случае пещися о себе самом, ни об утрии (о дне завтрашнем — прим. ред.), а только бы в едином угле сидел восхищен и как бы упоен. Почему совершенный степень и не дан человеку».101
22-й стих. Аще заблудит, оставит его и предаст его в руце падения его. Аще заблудит — если позволит себя обольстить. И по получении (в крещении) или возвращении (в покаянии) дара благодати возникают из сердца многоразличные греховные помыслы: ибо совершенное умиротворение их совершается не вдруг и, можно сказать, уже по освящении. Но в то же время со стороны благодати через совесть приходят в волю требования законные, которые обыкновенно в первый опыт соблазна бывают сильнее движений порочных или, по крайней мере, равносильны им, если человек обратит всю свою душу к внушениям благодати: то обыкновенно порочный помысл, скорее или медленнее, вытесняется из души, и в ней водворяется покой. Но если он позволил предмету соблазна медлить в душе, сначала, может быть, для одной только забавы и умственного развлечения (это первый шаг к падению) то вскоре прилагается к нему сердце и порождает страстное движение (это — второй); слабая воля, которою обыкло (привыкло — прим. ред.) управлять сердце, начинает желать (это — третий); между тем голос совести, сначала возбужденный благодатию, все стихает и стихает; является рассудок и под рукою сердца составляет софистические оправдания; голос совести смолкает; все существо загорело желанием; воля решилась и тайна внутреннего беззакония совершена (это — четвертый). За этим естественно последует и самое действие (это — пятый). Человек позволил себя обольстить и пал.102 Гораздо удобнее совершается второе падение, тем удобнее третье; и чем более повторяется падение, тем более грех опять сродняется с душою, наконец вселяется в нее и наполняет ее всю. Тяжелый камень, брошенный по скату пропасти, не остановится, пока не достигнет дна ее. Растленная душа, как ветхий мех, нового вина неспособна уже вмещать в себя благодать, и она отходит от нее. Аще заблудит, оставит его, и предаст его в руце падения его. Грешник теряет свободу. Невольник у греха, он повинуется ему во всем, как животное инстинкту. Тьма ослепила ему очи, и он не видит, куда идет, не видит своей пагубы. Наконец, как глаз света, иная душа снова потребует света благодатного. Адом становится ей жизнь во грехе. Воспламенясь ревностию, она опять входит в чин истинных чад Церкви, по духу и жизни. Но иная душа снова падает и снова встает; несколько раз падает и несколько раз встает. Между тем чувство ее все более и более немеет, грубеет, жестеет, тем менее, следовательно, становится способным воспринимать возбуждения и ощущать свое положение. Для иной души возможно окончательное падение — в отчаяние, после которого нет восстановления, нет возможности обновляться покаянием. Тогда благодать навсегда оставляет его в руке падения его.
Так многопопечительна благодать, так многотрудно исправление, так обильны и высоки обетования благодатные, так опасно падение и особенно повторительное! Не можем лучше заключить нашего рассмотрения, как словами Макария Великого: «Возлюбленно поистине есть сие, когда душа, всю себя Господу посвящая, и к Нему Единому прилепляяся, и в Его заповедях непорочно жительствуя, и находящий и осеняющий Дух Христов благоговейно почитая, удостоится с Ним быти единым духом и единым составом, как говорит апостол: прилепляяйся Господеви един дух есть с Господем (1 Кор. 6:17). Если же кто вдает себя в попечения, или в славу, или властолюбие, или суетится о снискании человеческих честей, и ежели его душа прилепляется и примешивается земным помышлениям, или пленяется киими-либо вещами мира сего, и о снискании оных печется; то таковая душа избежать, удалиться и прогнать тьму страстей, в которой держится лукавыми начальствами, никак не может; потому что она любит и творит волю темнаго начальника и не гнушается злых начинаний. Потщимся убо всею душою и всею мыслию приступити ко Господу и быти последователями Христовыми, да явимся чрез то достойными вечнаго Царствия и сподобимся небесных благ, славя Отца и Сына и Святаго Духа во вся веки».103