Были единичные посетители, которые не дрались, но и не уходили, дожидаясь продолжения во что бы то ни стало. Таких секретарь изнурял повторениями монолога. Немногие выдерживали повторение более трех раз.
Тарт прослушал монолог семь раз и добился того, что секретарь переменил программу. Он вдруг зарычал, хрипло и неистово, как рычат автоматы на электрических станциях, извещая дежурного, что масло в трансформаторе перегрелось. И тогда, в ответ на рычание, дверь за его спиной открылась и неприветливый сероглазый толстенький человек заглянул в комнату. Одной рукой он сделал Тарту знак войти, другой вынул штепсель из спины секретаря, чтобы он не вздумал вытянуть ноги при его проходе.
Комната, в которую вошел Тарт, была преддверием лаборатории. Запах химикалий доносился сюда. Ящик нераспакованной посуды стоял на полу. Периодическая система элементов украшала стену как старый трофей. Однако никаких фантастических приборов, никаких цветных жидкостей не было на столе, кроме банки с клеем и ярлычками, которые были здесь нужны для сортировки регистрационных карточек.
Металлический секретарь выполнял черную работу по отсеиванию посетителей. Толстенький секретарь обрабатывал наиболее упорных, просачивавшихся в его дверь. Все они затем возвращались назад, за исключением тех немногих, которые затевали серьезный технический разговор. Таких он передавал в следующую дверь к помощнику старшего секретаря, ибо сам ничего не понимал в химии, будучи по специальности агентом угрозыска с уклоном в психиатрию.
— У вас есть проект уничтожения колеса? — спросил он Тарта, потягиваясь. — Отвечайте без предисловий: да или нет?
Тарт кивнул головой, хотя никакого проекта у него не было. Он думал, что ему удастся оттянуть время, ссылаясь на тайну, если его начнут допрашивать вплотную. Однако секретарь не только не стал допрашивать его, но даже предупредил его, чтоб он не трудился рассказывать подробности.
— Можете не излагать проект устно, — сказал он, протягивая Тарту готовую анкету. — Вот список проектов, обычно подаваемых посетителями. Подчеркните тот из них, который совпадает с вашим.
Тарт с удивлением прочел список. Тут были напечатаны десятки способов уничтожения колеса и, на первый взгляд, довольно действительных способов. Одни предлагали минировать зону перед проходом колеса большим количеством динамита и взорвать колесо. Другие пропускали его через ряд глубоких ванн, наполненных растворами, в надежде, что какой-нибудь из них подействует на вещество колеса. Были ямы в несколько километров глубиной, с отвесными стенами, наполненные горючим. Были способы отвода колеса вглубь земли, где бы оно слилось с раскаленным поясом. Были предложения испробовать на колесе всевозможные газы и лучи. В конце списка были пустые строчки для проектов, не похожих ни на один из предыдущих. Там могло уместиться лишь несколько слов, которыми и предлагалось ограничиться.
— Мой проект отличен от всех этих, — сказал Тарт, — хотя я не знаю, стоит ли его сообщать, если уже у вас имеется столько готовых способов и дело по-видимому решено.
— Все равно, напишите его сущность. Потому что дело совсем не решено. Ни один из перечисленных способов не годится.
— Почему?
— Если взорвать колесо по первому способу и оно действительно распадется на миллионы кусков, то вместо одного колеса мы получим миллион маленьких колес, которые будут кружиться в миллионах направлений, и каждое из них, постепенно усиливаясь, дойдет до теперешних размеров колеса. Более соблазнительно загнать его вглубь земли, но способы для этого даны недостаточные и, кроме того, нельзя ручаться, что это не приведет к разрушениям еще более ужасным, чем теперь. Что касается ванн, газа и прочего, то в лабораториях проделаны опыты малого масштаба, которые пока не дали результата.
Тарт молчал, думая над пустыми строчками. Секретарь, зевая, наблюдал его.
— По-видимому, никакого проекта у вас. нет, — сказал он бесстрастно, — и вы явились с какой-либо другой целью. Прочтите сорок седьмой и сорок восьмой пункты анкеты и подчеркните тот, который найдете подходящим.
В сорок седьмом пункте посетитель заявлял, что он намерен сделать совершенно секретные признания и прежде всего должен покаяться: потому что именно он в безумную минуту изобрел колесо и пустил его бегать по свету. Сейчас он уже не может совладать с ним и обращается к Родену за помощью.
— Разве такие посетители бывают у вас? — удивился Тарт.