— В двухстах метрах позади линии часовых.
— И значит, тройная цепь: кольцо, ров, часовые — останутся в дураках. Цементный квадрат здесь и три метра земли над колодцем — вот все, что отделяет нас от свободы…
План был прост и совершенно реален. Гренада говорил о нем без хвастливости, точно все дело было в старом чертеже, который вовремя пришел ему на память. Для Тарта простота была лучшим доказательством силы.
— Неужели все-таки наши тюремщики не догадываются о существовании галерей? — спросил он, отыскивая в плане слабые места. — Наверное они знают о них и приняли меры…
— Не думаю, — ответил Гренада. — Крепость отдана под тюрьму три года тому назад. До этого здесь были казармы, а солдатам нет надобности бегать через подземные ходы. Цементному квадрату пол сотни лет. Тюремщики пришли на готовое, устроили кольцо, и этим ограничились. Когда они говорят о побеге, они смотрят вверх. Они подразумевают: полеты по воздуху, радиосвязь, штурм кольца. Вспомните, с каким самодовольством они говорят о своем тройном кольце.
Выбоина в углу квадрата делалась все больше. Последние куски цемента упали вниз, звякнув о металл. Тарт, как более легкий, первый опустился в дыру. Он долго висел, раскачиваясь на руках, пока, изогнувшись, не нащупал ногами опору. Это была площадка винтовой лестницы. Гренада вызвал его наверх и сам пошел на разведку, сказав Тарту сидеть у дыры и до его возвращения никому не говорить о подземных галереях.
Шаги Гренады, ощупью двигавшегося через подземелье, молчавшее десятки лет, обрастали гулом и шорохами. Потом шаги смолкли. Долгое время Тарт не мог уловить ни звука и решил, что Гренада уже перешел ров. Но затем удар железом по железу донесся до него и показал, что Гренада ушел недалеко. Вслед затем Гренада вернулся, грязный, с бледным лицом. Он был измучен темнотой и одиночеством, и по его глазам Тарт понял, что он встретил затруднения.
Чертеж из старого учебника не предусматривал двери, которая закрывала ход подо рвом. Лязг железа означал, что Гренада пытался силой открыть ее, но должен был отступить, ибо для этого требовались инструменты и сноровка. Такая же дверь могла быть и по другую сторону рва.
Тарт вспомнил о раболепном арестанте, который не раз говорил, что по профессии он — взломщик. Он нашел его в коридоре около оратора, призывавшего идти напролом. Он был хорошо заряжен и поддерживал самые крайние мнения оратора, хоть и стоял перед ним навытяжку. Не оставалось сомнений, что он обладал геройской натурой, но сильно пострадал от тюремной муштры. Тарт привел его к дыре. Гренада сунул ему в руки охапку железа и повел за собой вниз.
Он полез в дыру, заинтересованный, с вопросом в глазах, ответ на который получил лишь после того, как взломав обе двери, вылез наружу. К чести его, узнав сущность плана, он заговорил не о своем освобождении, но об общем бегстве всех заключенных. Тарт убедил его молчать, пока Гренада не вернется из второй разведки.
Новых затруднений Гренада не встретил. Старый чертеж оказался правильным. Гренада побывал в пороховом колодце и насчитал триста шагов, выводящих колодец за линию часовых. Три метра земли над головой он оставил нетронутыми, чтобы обрушить их общими силами.
Требовалось подготовить людей к свободе. Речи и крики в коридоре продолжались. Было бы неосторожно сразу прекращать их, чтобы перемена настроения не вызвала подозрений у часовых за рвом. Для первого случая к дыре были созваны три десятка людей, которых Гренада расставил часовыми вдоль всего подземелья. Он показал крайним из них, где надо копать землю, и вернулся за новой партией заключенных. Толпа в коридорах постепенно редела, свет выключался, ораторы умолкали. Тарту пришлось кое-кого придержать, чтобы переход к тишине был не слишком резким.
В галереи вдоль рва через узкие отверстия в стенах проникал свет наружных фонарей, но в длинном ходе к колодцу было совершенно темно. Человек здесь шел на голос, от часового к часовому, спотыкаясь о препятствия, которые быть может заставили бы его бежать без оглядки, если б он увидел, обо что он спотыкается.
Не все понимали, куда и зачем они идут, но некогда было объяснять им подробности. Последний часовой ставил заключенного под земляной купол, и там сквозь дыру вверху он видел небо. Вокруг него обвязывалась веревка, чьи-то руки вытаскивали его наверх. Товарищ жестом показывал направление, в котором он должен был идти. Он оглядывался назад и при свете фонарей видел вдали между деревьями часовых, неподвижно стоявших лицом к крепости. Он встряхивался и исчезал в противоположную сторону.