«Поразительно! Только в большом городе бывают превращения. Я опротивел всем. Консул перестал принимать меня. Отмечаю как факт: я пытался продать путевую книгу. Но за нее мне предложили слишком мало. Я вернулся в „Шарлотту“, радуясь, что эта причина помешала мне продать друга. Я был голоден. На мне не было ни одной тряпки, которая уже не была бы обменена дважды и трижды. Я осмотрел углы, где могли быть пустые бутылки, и на полу под дверью нашел телеграмму, которую прежде не заметил. Заседание президиума географического общества состоялось. Мне ассигнована сумма на новую экипировку и на окончание пути. Я получил несколько пачек денег. К сожалению, в этот день, когда я мог пообедать как следует, у меня пропал аппетит. Половину денег я отнес Анне Дар-рель. Я сказал, что даю их ей дружеской рукой. Она ответила, что ее дела не так плохи, и не взяла денег. Она была со мной очень добра»…
Если б Смелт знал все это, подсознательная работа его загадочной души остановилась бы сама собой. Когда было надо, он умел ее вовремя останавливать. Но он был во власти арифметики и, кончив деловой разговор, смягчил обследовательский тон и перешел на посторонние предметы.
— Если б я жил в вашей комнате, — сказал он, оглядывая стены и не собираясь уходить, — я бы устроил ее по-другому. Сейчас в ней слишком голо. Непохоже, что живет молодая женщина. Можно поставить на стол цветы, и она будет выглядеть иначе. В ней не хватает цветов…
— В этой комнате многого не хватает, — ответила Анна без желанья продолжать разговор.
И Смелт, поняв, что его ухода ждут, подобрался и откланялся.
Немного позже он сделал еще одну попытку подойти к ее душе. Через четыре дня исполнились две недели работы Анны за проволокой, и ей полагалось уплатить в его контору двухдневный заработок. Анна принесла деньги, но Смелт, всегда охотно принимавший взносы, на этот раз усомнился в своем праве брать деньги.
— Разве мне с вас что-нибудь причитается? — удивился он, нерешительно отстраняя деньги. — Я должен подумать. Это была временная работа. Она не в счет. Вы уплатите мне позже, когда я найду вам действительно подходящую работу…
Он развел около денег небольшую дискуссию с самим собой. Он имел вдумчивый вид, словно прислушивался к голосу совести. И возможно, его право взимать деньги с людей, отправленных нм на каторжную работу, действительно вызывало у него сомнения, но Анна, слушая его, думала, что он низкопробен и что от него надо отделаться.
Его тон был чересчур ласковым, чтобы стоило оставаться у него в долгу. Анна без слов пододвинула к нему деньги, и он нехотя опустил их в карман.
Некоторое время он возился с квитанцией.
— Не думайте обо мне плохо, — сказал он, прощаясь с Анной. — Есть деньги, которым я совсем не рад. Я не оставлю их у себя. В том или ином виде вы их получите назад. Я надеюсь еще раз увидеться с вами.
Он вернул их ей в тот же вечер. Он вспомнил, что в ее комнате не хватало цветов, и явился с букетом, рассчитав время, чтобы застать Анну дома.
В восьмом этаже он остановился у двери, держа букет за спиной. Он был смущен. По дороге его цветы вызывали у встречных усмешки. Для «Шарлотты» это был слишком громоздкий способ ухаживанья. Он находил, что немного не рассчитал формы подарка.
Анна из-за двери попросила его подождать. Он услышал стук в стену, шаги в соседней комнате. Ждать пришлось недолго, но прежде чем Анна пригласила его войти, открылась дверь, вторая от нее, и оттуда вышел взъерошенный человек, недружелюбно смотревший на него.
Смелт узнал Скруба, чудака и пешехода, с которым некоторое время назад провел вечер. На этот раз чудак вел себя странно, судя по его манере смотреть в упор и при этом шептать какие-то слова.
— Здравствуйте, Скруб, — сказал Смелт, переложив на всякий случай букет за спиной из правой руки в левую. — У вас такой вид, будто вы что-то хотите сказать?
Скруб действительно хотел что-то сказать. Но с ним случилась вещь, обычная в минуты волнения: он забыл английский язык. Китайская ругань подвернулась ему на язык скорее, чем английские фразы. Затем он некоторое время ругал Смелта по-скандинавски и, лишь заметив, что его возбуждение комично, напряг память и заговорил по-английски.
— Паршивый, проклятый черт! — оказал он, запинаясь и приставляя слово к слову. — Что вы нюхаете здесь?
Он заглянул ему за спину и увидел букет. Букет взбесил его.
— Насекомое! — вскричал он, забыв английское обозначение для пауков: — Насекомое с крестом на спине! Зачем вы принесли сюда цветы? Кого вы думаете купить здесь цветами?