Она принадлежала к поколению, которое не умело шептаться по углам. Звук и свет облетали землю. Расстояние не мешало людям видеть и слышать друг друга, и иногда, благодаря неправильно взятой волне, человек попадал не в ту часть света с такой же легкостью, с какой в былое время он ошибался дверью в коридоре гостиницы.
Первой партнершей Анны в этой игре была Гверра, девочка из Америки, одних с нею лет. Случайная порча радиоаппарата свела их.
Однажды Анна настраивала аппарат, чтобы издали прослушать уроки в своей школе. Аппарат дал осечку, и вместо учителя на экране появилась незнакомая девочка с темным цыганским профилем.
У девочки были грубоватые руки, стандартное платье, подкрашенное лицо. Она стояла одетая к выходу, с свертком в руках. Разговор с Анной задерживал ее.
Она назвала город, в котором она находилась, — маленький город с латинским названием в Средней Америке, — и длину своей волны, чтобы Анна могла высчитать величину ошибки. Это была обычная любезность при неправильных соединениях, после чего оставалось потушить экран и забыть друг о друге. Но девочка, кончив разговор, продолжала стоять у аппарата, разглядывая Анну. Неожиданно она улыбнулась, и Анна увидела, что грим был совершенно не нужен ей и только портил ее темный свежий румянец.
— Я задумала одну вещь, — сказала девочка выжидательно. — Но я еще не знаю, делать мне ее или нет. Будьте моей судьбой. Скажите: да или нет?
Она ожидала ответа с волнением, точно и в самом деле слова, сказанные наобум девочкой из-за океана, должны были решить ее судьбу. Анна ответила: да, — и этот ответ обрадовал ее.
— Я хочу бежать из дому, — сказала она потом. — Я буду путешествовать. У меня все готово.
Сверток в ее руках составлял ее багаж. Кроме того в кармане у нее лежала карта мира, — оба полушария на листке бумаги, — и несколько ассигнаций, взятых из материнского комода.
— В этом доме даже нечего украсть, — сказала она с юмором, который Анне показался жестким. — Но это ничего не значит. Можно путешествовать и без денег.
Анна не стала ее отговаривать. Отвага смуглой девочки казалась ей несерьезной и в то же время внушала ей зависть. Прощаясь, обе девочки условились не терять друг друга из виду.
Впоследствии Гверра не раз появлялась на экране Анны. Карта полушарий истлела во время ее скитаний. Ее сменила другая карта, побольше, и печатный список городов мира. Другой экземпляр списка был у Анны. По этим спискам девочки стали играть в города.
В Европе и Азии у Анны были преимущества, но Гверра забивала ее числом американских городов. Полиция, преследовавшая ее за бродяжничество, заботилась о том, чтобы названий у ней было больше. Ее спутником был Диркс, юноша, также имевший основания нигде не задерживаться подолгу.
В их географии большую роль играла спичка. Она служила им единицей длины. Города, до которых спичка укладывалась раз или два, оставлялись ими без внимания. Спичка была приспособлена для больших расстояний. Она шла через всю карту на другой конец материка, к городу, где железная дорога обрывалась и откуда начинались пунктиры океанских рейсов, водорослями уходившие в океан. Это был предельный пункт, и именно поэтому спичка выбирала его.
В действительности спичка редко попадала туда, куда хотела. Обстоятельства были против нее. Холод, полиция, неудачи сокращали ее размах, случайные встречи давали ей другое направление. Некоторые города были для нее заколдованными. Существовал город Барраган, портовой город на Тихом океане, куда Гверра и Диркс пускались не раз, но никак не могли доехать.
Этот город привлекал их, и когда, после вынужденной остановки в больнице или труддоме, они снова расстилали карту, выбирая направление для спички, они прежде всего смотрели в сторону Баррагана.
— Поедем в Барраган, — говорила Гверра. — Мы не были в Баррагане…
Диркс не возражал. Он был старше Гверры, но шел у ней на поводу. Он замечал только, что Гверра делалась мечтательной и нежной, когда говорила о городах, что в эти моменты в ней появлялась ласковость, которой у ней не хватало для людей, в том числе для него самого.
Третьим участником игры был Эгон Шардаль, сын архитектора из Берлина. Анна познакомилась с ним на купаньях, вытащив его из воды, когда он стал тонуть. Впоследствии ей было интересно следить за ним. Это был человек, спасенный ею от смерти, и вся его дальнейшая судьба казалась ей как бы сделанной ею, ибо иначе у него не было бы никакой судьбы. Между тем Эгон очень скоро забыл об этой услуге, но хорошо запомнил красивое лицо своей спасительницы.