Он шутил, но его шутки были грубоватые и не ограничивались словами. Он вытащил Ормона из-за стола. Какой-то лысый молодой человек с номером 306, смеясь, помогал ему. Вдвоем они дотащили Ормона до уборной, где и заперли его на наружную задвижку. Вмешательство других присутствующих освободило Ормона, и хотя дело кончилось смехом, Ормон испытал несколько тяжелых минут и был напуган. Кто знает, каково будет настроение в следующий час? Если его свяжут, запрячут под замок, он будет беспомощен. Он признал свою миссию неудавшейся и двинулся вниз, в кабинет директора, просить машину для отъезда.
По дороге, в нижнем коридоре он наткнулся на процессию: двое служащих «Стикса» вели под руки массивного молчаливого человека в синих очках, по-видимому слепого. Он дал ему дорогу, припомнил портреты в журналах и без труда догадался, кто это был.
25. ПОПУТЧИКИ
Флийс, директор «Стикса», не был удивлен, когда Ормон сказал ему, что считает себя неудачным агитатором и хочет уехать.
— С этой публикой надо уметь ладить, — сказал он с улыбкой мудреца, достаточно опытного, чтобы понимать изнанку дела, достаточно мелкого, чтобы не скрывать удовольствия от собственной проницательности. — Перед смертью им приходят в голову фантазии. Одним кажется, что об их смерти можно говорить только стихами, другие совсем запрещают ее касаться. Нормальный человек никогда не поймет, чего они хотят.
— Я не видел здесь молодых женщин, — заметил Ормон. — По моей статистике их должно бы быть больше.
— Их и было бы больше, если б мы не старались от них освободиться. Они нерентабельны. Их удел — минутный аффект и дешевые способы самоубийства. Кроме того, мы не можем получать плату в рассрочку или взыскивать ее с их родственников.
— А какие самоубийцы рентабельны?
— Строго говоря, — поправился Флийс, — рентабельных самоубийц нет. Мы создали большое дело, но в сущности мы — филантропы. У нас громадный штат, музыка, автомобили. Для отеля в Бетане нам пришлось ставить специальную водокачку. Настоящие самоубийцы не окупили бы всех затрат. И если б не было попутчиков, мы не смогли бы существовать.
— Попутчиков? — переспросил Ормон, не слишком удивленно, чтобы не дать заметить, что он не догадывался об их существовании.
— После катастрофы мы публикуем списки покончивших с собой. Они имеют официальную силу. Мы рассылаем по адресам тысячи пакетов с завещаниями, уведомлениями, прощальными приветами. Есть много людей, которым выгодно считаться умершими, не умирая на самом деле.
Они сидят в «Стиксе» до последнего автомобиля, попадают в списки и исчезают, заранее подготовив себе отступление. Впоследствии они воскресают в другом месте под новым именем. В первом классе сейчас сидит компания банкротов. Если бы вы стали им проповедовать о высокой ценности человеческой жизни, вы бы напрасно потратили время. Они знают это лучше вас. Некоторые из них так дорожат жизнью, что даже не явились сюда лично и прислали подставных лиц. По салонам шатается и щупает мебель субъект, зарегистрированный у нас как фабрикант Гарви. Судя по его ухваткам, это личность с базара. Гарви мог бы нанять более подходящего человека. В свое время он тоже исчезнет.
— Я обратил на него внимание, — подтвердил Ормон. — В салоне самоубийц он явно не на месте. Особенно рядом с актрисой или сенатором.
Флийс улыбнулся.
— Что касается актрисы, то и она тоже останется жива. Могу вам сказать, что сегодня она вызывала доктора, жаловалась на плохое пищеварение и взяла от него запас пилюль на три дня. Ее не смутило, что из этих трех дней два придутся на загробное существование. Ей нужно попасть в список погибших для успеха фильма. Несколько сцен сняты в «Стиксе». Для остальные здесь же добыт типаж.
— А сенатор? — спросил Ормон. — Он — самоубийца.
— Жизнерадостнейший человек! Было бы забавно, если б вы вздумали его агитировать. Он нанят нами, чтобы поддерживать тон в нижнем салоне.
— Где же ваши самоубийцы? — спросил Ормон, чувствуя себя поглупевшим. — Есть ли у вас хоть одни клиент — не симулянт и не состоящий у вас на жалованьи?
— Есть, и немало. Хотя бы Синтроп: ему нельзя отказать в серьезности. Человек десять найдется и во втором классе, хотя второй класс сейчас почти целиком занят репортерами. Им удобно во втором классе. У них отдельные комнаты, и они могут держать связь с редакциями, не обращая на себя внимания. Из семисот клиентов третьего класса также не все бегут от кредиторов и от жен, или же погашают уголовное прошлое. Четыреста человек из семисот оставили пакеты с завещаниями, сообщив свое точное имя и адрес. Они хотят, чтоб их не путали с однофамильцами. Мне больше доверия внушают остальные триста, и особенно те из них, которые желают умереть анонимно, не сообщая своего имени даже нам. Таких около полутораста человек. Если вычесть отсюда любопытных, приехавших провести время, а также процентов тридцать неустойчивых, которые раздумают умирать и уедут с последними автомобилями, то получится человек семьдесят или восемьдесят, которые действительно погибнут в этих стенах сегодня ночью. Остальные разбегутся, лишь только начнется суматоха с отъездом.