– Так точно!
– А пока… Действуй в том же духе.
– Есть!
В конце 1938 года Георгий Константинович получил очередное повышение и вступил в должность заместителя командующего войсками Белорусского Особого военного округа. С тех пор именно Жуков осуществлял руководство боевой подготовкой танковых и кавалерийских соединений округа, в число которых входила и 21-я отдельная танковая бригада, к тому времени переданная под командование М.И. Потапова.
Так что связь между земляками не прерывалась ни на миг.
Тимофей Егорович
Лагерь «Проминент».
Январь 1942 года
Новый год военнопленные встречали со смешанными чувствами. Те, кто сумел сохранил верность присяге, – с надеждой. Те, кто в час испытаний предал Родину, предпочтя верной смерти позорное служение ненавистному врагу, – с плохо скрываемой тревогой.
Причина тому – разгром немецко-фашистских войск под Москвой. Об этом первом – и посему чрезвычайно важном успехе Красной Армии – в «Проминенте» шептались все: начальство, следователи, конвоиры, гражданский персонал. Естественно, дошли слухи и до «плененного контингента». Такие, как Потапов, с тех пор ходили по лагерю с высоко поднятой головой, а еще вчера наглые и уверенные в себе господа кандидаты в коллаборационисты – сразу поутихли и поджали хвосты.
В это время в «Проминенте» появился новый обитатель – долговязый мужчина лет сорока – сорока пяти. Среди узников поползли слухи, что он – видный советский ученый, астроном и к тому же доктор военных наук. Полковник.
Поначалу новенький ни с кем не общался. Днями просиживал у окна офицерского барака, бессмысленно вглядываясь в бесконечную даль, а ночами увлеченно рассматривал бездонное украинское небо, щедро увешанное мерцающими звездами.
Но, как только ему стало известно, что среди прочих узников в лагере содержится генерал Потапов, астроном оживился и стал искать повода для встречи с ним. Вскоре она состоялась в отдельных «апартаментах» генерала.
– Ну, здравствуй, Миша… Не узнаешь?
– Не имею чести, – смерив беглым взглядом гостя, буркнул Потапов, которому в последнее время изрядно поднадоели визиты всяких проходимцев, рвущихся из кожи вон, чтобы склонить его к сотрудничеству с фашистами и таким образом доказать свою преданность новым хозяевам.
– Это я. Ковинов.
– Боже мой… Тимофей Егорыч… Сколько лет, сколько зим?
– Сейчас скажу точно. Двадцать три года, один месяц и четырнадцать дней.
– Ну, ты и даешь!
– Точно. Можешь не проверять. Я всю жизнь ждал этого момента!
– Поясни…
– Хотел найти тебя и за все отомстить. За революцию, за Гражданскую, за высылку, за уведенную невесту… Кстати, как она?
– Нина умерла. Еще в тридцать девятом…
– Вот видишь. И ей ты сломал жизнь…
– Я-то тут при чем? Мы жили душа в душу.
– Ладно… Проехали… Можно продолжать?
– Как хочешь.
– Там, в Сибири, я попытался все начать с нуля. Даже фамилию сменил, убрав окончание «ов».
– Значит, теперь ты Ковин?
– Ага.
– Постой… Знаменитый астроном, открывший какую-то необычную отдаленную планету, не ты ли? О нем писали все газеты!
– Я, Михаил Иваныч… Я…
– Ох, и молодец же ты, Тиша!
– Ерунда все это… Больше, чем астрономией, увлекся астрологией. Стал рьяно изучать влияние звезд на характер человека и пришел к выводу, что многое в нашей жизни предопределено, запрограммировано. Свыше.
– Плохо. Не наша это наука – буржуазная.
– Не бывает наук буржуазных и пролетарских, Миша.
– Зато есть наука и лженаука. И астрология – одна из них.
– Ты атеист?
– Да. Хоть и закончил ЦПШ. Между прочим, праздники христианские все наперечет знаю. И чту.
– Зря!
– Это почему же?
– Христианство – зло. Недаром князь Святослав Великий говорил: «Вера христианская – уродство есть!»
– А ты какому Богу молишься?
– Единственному… Создателю. Творцу.
– Думаешь, он существует?
– Не думаю – знаю. Вот смотри: каждая планета движется лишь по своей неповторимой траектории, то есть орбите, на определенном расстоянии от Солнца с постоянной скоростью. Не пересекаясь с другими, не ускоряясь и не замедляя ход! Кто-то же задал небесным телам эти уникальные параметры?
– Природа.
– Вот в этом ваша главная ошибка, Миша… Вы противопоставляете природу Всевышнему и наоборот. Поставьте между ними знак равенства – и все ляжет на свои места. Бог – это не бородатый дядька, который сидит на небе, и, когда начинает писать, на землю проливаются капли дождя. Бог – это вода, солнце, кусты, деревья, ты, я, все, что окружает нас…