На пристани Шеф различал, в противовес собственному убожеству, алые плащи, начищенное оружие, солнечные зайчики от полированных щитов, а у края воды — сияющую белизну одежд жрецов Пути, соперничающую с белизной снегов позади них. Шеф безуспешно пригладил волосы, выудил вошь и повернулся за советом к Хагбарту. Но тут же обернулся назад, от радости не веря глазам.
На берегу одна фигура возвышалась даже над самыми высокими из встречающих. Наверняка — да, это не кто иной, как Бранд! Пробежавшись взглядом вдоль пристани, Шеф заметил группку людей, которые были настолько же ниже остальных, насколько Бранд выше. И один из них был отмечен алым всполохом — это шелковая туника бывшего раба Квикки, приберегаемая для особых случаев. Теперь, зная, что искать, Шеф отмечал своих людей одного за другим. Бранд впереди, за ним Гутмунд Жадный, позади них сгрудились Квикка, капитан алебардщиков Озмод и их люди. Шеф снова взглянул на белые ризы и мантии жрецов Пути, стоявших на самом краю пристани. Да, Торвин был среди них, и Скальдфинн тоже, и Ханд — хотя и затерявшиеся среди массы жрецов, из которых один ростом чуть ли не равнялся Бранду. И виднелась еще кучка людей, обособленная как от жрецов, так и от Бранда и его друзей. Порыв ветра с гор всколыхнул знамена, и Шеф на мгновенье увидел Молот Пути, белый на черном, а над группой, которую он не мог определить, реял голубой вымпел со странным изображением на нем. Шеф недоуменно взглянул на Хагбарта.
— Это Свирепый Зверь, — сказал Хагбарт, понизив голос, так как до пирса оставалось всего пятьдесят ярдов.
— Короля Хальвдана? Или короля Олафа?
— Ни того ни другого, — мрачно отвечал Хагбарт. — Королевы Рагнхильды.
Гребцы взметнули весла и разом побросали их на дно корабля. С носа и кормы отдали швартовы, которые закрепили на палах — врытых в землю бревнах. «Аурвендилл» мягко коснулся пристани. С борта спустили сходни.
Шеф колебался, помня о том, как выглядит. У наблюдающего за ним незнакомого высокого жреца на лице отразилось презрение и недоверие. Шеф вспомнил, когда в последний раз лицом к лицу встречался с противником на сходнях: когда убил Ивара, ратоборца Севера. Этой победы у Шефа не отнять. Скинув одеяло и подхватив копье «Гунгнир» из услужливых рук Карли, он вступил на сходни и двинулся вниз, рассчитывая, что жрец вынужден будет уступить дорогу.
Но при его приближении рука толщиной с мачту легонько отодвинула жреца в сторону, и навстречу Шефу подался Бранд, протягивающий необъятный меховой плащ из шкуры белого медведя и золотую цепь. Он тут же накинул плащ на Шефа, застегнул аграф. Затем припал на одно колено, отчего не сделался, впрочем, много ниже Шефа.
— Славься, король Восточной и Средней Англии, — провозгласил он. По этому сигналу стоявшие позади Квикка с помощниками и команды «Моржа» и «Чайки» разразились приветственными выкриками и клацаньем оружия.
Бранд, который в жизни не преклонял колен, подмигнул и незаметно кивнул головой в сторону встречающих. Шеф уловил намек и обернулся к Хагбарту, спустившемуся следом по сходням.
— Теперь можете представить своих, — величественно произнес он.
— Ну, это… а! Король Шеф, разреши представить тебе Вальгрима Мудрого, главу святилища Пути и жреца бога Одина. Вальгрим, это…
Вальгрим не слушал. Хмуро глянув на Бранда, он протянул руку, ухватился за копье в руках Шефа и повернул так, чтобы прочесть руны. Через мгновенье он отпустил копье, повернулся и молча ушел.
— Ему это не понравилось, — пробурчал Бранд. — Что там написано?
— «Гунгнир». Но копье все равно не мое. Я взял его у Сигурда Рагнарссона.
Большинство жрецов Пути последовали за своим главой, остались только Торвин и Ханд. На смену жрецам подошла другая группа, под голубым с серебром знаменем. Шеф уставился на рисунок: странная картинка, рычащий зверь как будто душит себя одной лапой и когтит лапу другой. Шеф опустил взгляд, и оказалось, что он стоит лицом к лицу с самой сногсшибательной женщиной, какую когда-либо встречал.
Если бы кто-то описал ее, Шеф не счел бы ее красивой. С детских лет представление о красоте связывалось у него с Годивой: высокая, тоненькая, с темными волосами, серыми глазами и с идеальными пропорциями, которые она унаследовала от своей ирландской матери-рабыни. А эта женщина была тигрицей против грациозной пантеры: ростом с Шефа, с широкими скулами и широко посаженными огромными зелеными глазами. Ее груди распирали темно-зеленое платье, и крепкие бедра рельефно выделялись при ходьбе. Две длинные косы, придавленные низко надвинутым на лоб тяжелым золотым обручем, обрамляли ее лицо и свисали на плечи. Но она была не молода, с запозданием заметил Шеф, раза в два старше, чем он и Годива. Рядом с ней шел мальчик лет десяти.