— А сам ты можешь этому выучиться? — спросил Шеф, который не мог не заметить, как во время этого рассказа краска возбуждения залила обычно болезненно-желтое лицо его друга.
— Надо приноровиться, получить навык. Запоминать его объяснения. Знаешь, а ведь он еще кое-что делает. Он вскрывает тела мертвых, чтобы изучить, как у человека кости расположены. Как думаешь, что бы сказал на это отец Андреас?
— Значит, ты хочешь остаться у Ингульфа?
Беглый раб медленно наклонил голову. Из-под накидки он извлек на свет цепь. На цепи была небольшая серебряная подвеска. Яблоко.
— Это я получил от Ингульфа. Яблоко Идуны-исцелительницы. Этой веры теперь держусь и я. Верю в Ингульфа, в Путь. Хотя, наверное, не в Идуну… — Ханд бросил взгляд на шею друга. — А Торвин, оказывается, не сделал тебя человеком Пути. И на шее твоей я не вижу молота.
— Не так давно я носил молот. — Шеф коротко поведал Ханду о случившемся. — …Так что теперь будет у меня случай вызволить Годиву, а потом сбежать. Надеюсь, если я буду стоек и терпелив, Бог смилостивится надо мной…
— Ты говоришь о Боге едином?
— Бог, или Тор, или Один… Я начинаю думать, что для меня это большого значения не имеет. Быть может, кто-то из них обо мне позаботится.
— Могу я тебе в чем-то помочь? — спросил Ханд.
— Нет, — Шеф крепко сжал его руку. — Неизвестно, суждено ли нам еще раз свидеться. Но если когда-то ты покинешь викингов, знай, что у меня всегда найдется для тебя убежище. Даже если это будет хижина на болоте.
Он повернулся и зашагал по направлению к месту, в сторону которого в тот день, когда его нога ступила в лагерь викингов, он не решался даже взглянуть. Он шел к шатрам их военачальников.
Владения четырех Рагнарссонов простирались от восточной стены до западной, на целый фарлонг вдоль береговой линии. В сердцевине его был воздвигнут огромный общий шатер, где хватило пространства, чтобы установить столы на сотню едоков. Рядом же находились нарядные шатры всех четырех братьев, а вокруг каждого из них было тесное нагромождение палаток, в которых обитали их женщины, подручные, ближайшие, самые испытанные телохранители. Еще дальше длинной линией расположился солдатский бивуак. Как правило, в трех-четырех палатках размещалась команда одной галеры. Виднелись палатки чуть поменьше размером — отдельно для шкиперов, рулевых и признанных ратоборцев. При этом свита каждого из братьев постаралась встать отдельно, хотя и невдалеке от трех прочих.
Люди Змеиного Глаза были главным образом датчане: любому человеку в армии было известно, что Сигурд намерен вернуться в Данию и вступить в борьбу за престол короля Зеландии и Сконе, который завоевал себе его отец, а через какое-то время собирается подчинить датской власти все пространство от Балтийского моря до Северного. То будет королевство, которым не владел ни один смертный со времен короля Годфреда, победившего самого Карла Великого.
Убби и Хальвдан могли претендовать лишь на тот престол, на который им удалось бы взойти с помощью силы, и потому рекрутов они набирали отовсюду. Тут были шведы, гуты, норвежцы, люди с Готланда, Борнхольма и других островов.
Что же до воинов Ивара, то они в основной своей массе были людьми ссыльными. Многие, очевидно, были самыми обычными убийцами, бежавшими от мести или судебной кары. Однако по большей части его отряды пополнялись за счет текучего народонаселения Севера, что поколение за поколением перекочевывало к Дальним островам, где обитали кельты: поначалу на острова Оркнейские и Шетландские, потом на Гебриды и, наконец, на материк, в Шотландию. Год за годом люди эти закалялись в схватках в Ирландии и на Мэне, Галловэе и Кумбрии. Меж собой они хвалились тем, — хотя бахвальство это кое-кого повергало в ярость, а в особенности тех норвежцев, которые считали Ирландию своею вотчиной, которой намерены были владеть или, во всяком случае, распоряжаться, — что в один прекрасный день Ивар Рагнарссон будет править всей Ирландией из своего замка на берегу Черной заводи — Dubh Linn, а затем поведет своих доблестных моряков в триумфальный поход против слабосильных королевств христианского Запада. «Уй Наиль еще не сказал своего последнего слова», — полушепотом говорили друг другу гаддгедлары по-ирландски, на языке, которым брезговали все без исключения викинги с Гебридов или Шотландии. Впрочем, говорили они об этом спокойно. Ибо, при всей их национальной гордости, они-то прекрасно знали, что нет людей более ненавистных на их родине, чем они сами, они — отступники от Христовой веры, они — приспешники тех, кто залил кровью и озарил пожарищами каждый уголок Ирландии, они ратным делом стремились стяжать себе власть и наживу, а не честь и славу, как то испокон веку было принято меж ирландцев со времен Финна и Кухулина, а также ратоборцев Ольстера.
Сейчас это готовое в любой миг загореться, как сухой трут, начиненное злобой и распрями пространство озарялось огоньками костров, на которых варилась вечерняя похлебка.
Шефа встретил воевода Ивара. Спросив имя, выслушав короткие пояснения англичанина, он хмуро осмотрел его задрипанное обмундирование, фыркнул и кликнул из толпы малого, который должен был показать Шефу его палатку, спальное место, весло, а также познакомить с новыми обязанностями. Человек этот — Шефу так и не удалось, да и не хотелось запомнить его имя — сообщил ему, что есть четыре наряда, которые они несут по очереди: это охрана кораблей, караул у входа в лагерь, дежурство у загонов и, по необходимости, стража у шатра Ивара. Как правило, на каждое из этих заданий уходят корабельными командами.
— А мне казалось, что Ивара охраняют гаддгедлары, — заметил Шеф.
Его собеседник смачно сплюнул.
— Они охраняют его. И если он куда-то уходит, они идут с ним. А все добро и женщины остаются здесь. Кто-то должен их сторожить. Но если гаддгедлары далеко отойдут от Ивара — им может не поздоровиться: Кетиль Безносый давно на них зуб точит, да и Торвальд Глухой — тоже. И еще с десяток человек.
— А нам доверят охрану шатра Ивара?
Парень искоса посмотрел на него:
— А чем — мы хуже? Послушай меня, Enzkr, если ты хочешь протянуть грабли к сокровищам Ивара, то лучше тебе самому их сразу отрубить. Так еще выйдет не слишком больно. Ты никогда не слышал, что Ивар сделал с ирландским королем в Ноуте?
Пока они совершали обход всех постов, он в подробностях описал Шефу, как Ивар наказывает не угодивших ему королей и их подданных. Шеф едва слушал своего проводника, пытаясь рассмотреть лагерь во всех подробностях. Что же до этих басен, то его явно решили попугать.
Самым уязвимым местом в лагере выглядели корабли. Со стороны реки не возводилось укреплений именно по той причине, что нужно было оставить пространство для галер. Сами по себе корабли могли стать препятствием для нападавших, однако они в то же время были самым ценным достоянием викингов. Надо только прорваться через отряды, дежурившие на берегу реки, а дальше с факелами и топорами двинуться к кораблям. Причем выбить оттуда противника викингам будет непросто.
Другое дело — караульные у ворот. Этих ошеломить нелегко. К тому же драться с ними придется на ровной земле и на равных условиях, а это означает, что огромные топоры викингов, их снабженные железными древками дротики быстро решили бы исход дела. Но даже если б и удалось пробиться через них в лагерь, там уже пришлось бы пробиваться через сомкнутые ряды воинов и вязнуть в палаточном городке с его шатрами и бесчисленными веревками.
Что же касается загона… Для него отвели площадь у восточной стены: печальная череда вбитых в землю столбов, кожаные ремни, которые не дают узникам ни на шаг отойти друг от друга. Кучка людей мастерила из холстины укрытие от дождя. На ногах и запястьях — железные путы. Правда, меж собой наручники и кандалы скреплены только кожаными узлами. На цепь викинги поскупились. Но к тому времени, когда человек окончательно перегрызет ремень, это сумеет заметить даже самый беспечный страж. За любую же провинность узники подвергались лютой пытке. Как заметил проводник Шефа, если охранник чересчур уж попортил раба и с продажей его могут возникнуть сложности, он может по своему усмотрению прикончить его, так чтобы и остальные призадумались.