Не все сразу. Битва еще в полном разгаре. Обе стороны мертвой хваткой вцепились друг в друга. Если викинги сумеют отбиться, тогда она останется тем же, кем сейчас, рабыней, наложницей Ивара. Но если англичане начнут одолевать… И если бы рядом с ней оказался он…
Он вновь бросился бежать, но не в гущу брани, где еще один едва вооруженный воин ничего, кроме скорой смерти, обрести не мог, а в противоположном направлении, к частоколу. Там по-прежнему темно и тихо. Впрочем, нет. Битва, оказывается, разгоралась не только здесь, в центре лагеря, но и в разных его уголках. Даже у дальних стен завязывались схватки. Там и сям мелькали пики, огненной петлей перелетали через частокол горящие головни. Король Эдмунд решил одновременно атаковать врага со всех сторон. Викинг, естественно, рвался спросонья туда, где видел непосредственный источник угрозы. К тому времени, когда всем станет ясно направление, в котором бросил Эдмунд свои главные силы, он должен выиграть битву. Или неминуемо проиграет ее.
Подобно тени, Шеф пронесся по лагерю и оказался у загона для невольников. Неровные отсветы пламени выхватили из тьмы человека, который, шатаясь, двигался ему навстречу. Бедро его почернело от крови. Длинное лезвие волочилось по земле.
— Fraendi! Братишка! — простонал он. — Остановись на минутку, помоги ногу перевязать…
Шеф пырнул его снизу и повернул в ране клинок.
Первый, подумал он, сжимая рукоять тяжелого меча.
Наряд, стороживший загон, все еще находился здесь. Сбившись тесной кучкой у ворот, часовые явно были преисполнены решимости отразить любой натиск. Тем временем над стенами загона то и дело показывались и снова пропадали головы. Связанные вместе рабы подскакивали, чтобы разобраться в происходящем. Шеф перекинул меч через ближайшую стену. Одно мощное усилие — и он падает в загон вслед за ним. Тут же раздался окрик часовых. Они успели заметить его прыжок, но никак не могут решиться оставить ворота…
Вокруг него заметались тени. Испуская страшную вонь, они тянут к нему свои руки. Крепко выругавшись по-английски, Шеф отпихивает их в сторону, подбирает с земли длинный меч и с размаха перерубает кожаные путы, натянутые между первой же попавшейся парой наручников. Еще удар — и разъединены кандалы узника. Шеф сует меч в его руки.
— Давай начинай рубить ремни, — шипит он, поворачивается в то же мгновение к другому человеку, вытаскивает из ножен собственный меч… Невольникам не сразу удается прийти в себя, но потом они начинают стряхивать с себя наручники, нагибаются за ножными путами и поддерживают их, чтобы легче было рубить. Двадцать раз ударило сердце — и половина узников уже на свободе…
И тогда со скрипом раздвигаются ворота изгороди, ибо стражники наконец-таки решились отловить незваного гостя. Но не успевает первый из викингов шагнуть в загон, как он уже намертво схвачен дюжиной рук, а в лицо его летит кулак. И вот он сам распластался на земле, а его топор и меч попали в чужие руки. На головы его товарищей, входящих со света в непроницаемую тьму загона, посыпались удары.
Рубя направо и налево невольничьи путы, Шеф вдруг встретился взглядом с Альфгаром. Единоутробный брат взирал на него со смешанным выражением удивления и лютой ненависти.
— Мы должны добраться до Годивы.
Медленный кивок.
— Давай вставай. Пойдешь со мной. Всем остальным — подобрать оружие у ворот. Помогите друг другу. Те, у которых уже есть оружие и кто хочет послужить королю Эдмунду, — прыгайте через стенку. И потом — за мной.
Шеф уже не кричал, а ревел. Он сунул меч в ножны, подбежал к стене, ухватился за край верхнего бревна, подтянулся и вторично перевалился через изгородь. Тут же к нему присоединился Альфгар, который еще пошатывался от только что пережитого потрясения. Через мгновение вокруг них роилось уже около двадцати бывших невольников; с изгороди теперь градом сыпались люди. Некоторые из них предпочли поскорее скрыться под покровом спасительной тьмы, другие, одержимые яростью, норовили расправиться со стражниками, которые так и увязли в схватке у ворот загона. Дюжина человек устремилась вслед за Шефом.
В рухнувшем палаточном городке в изобилии имелось оружие. Его можно было вырвать из рук покойников, выбрать себе из куч, в которые оно было уложено на ночь. Ц1еф рванул на себя полу палатки, придавленную мертвым телом. Подобрал шит и копье. Потом обернулся и, тяжело дыша, окинул пристальным взглядом свое подкрепление. Те тоже занялись сбором оружия. «Должно быть, крестьяне», — рассудил он. Но уж больно они удалые и отчаянные. То, что они испытали в лагере, повергло их в настоящее бешенство. Один из них, правда, отвечал ему сейчас не менее пристальным взглядом, могучий молодец, держится как настоящий воин.
Шеф простер руку в направлении битвы, бушевавшей у все еще нетронутых командных шатров армии викингов.
— Смотрите! Это король Эдмунд хочет раз и навсегда покончить с Рагнарссонами. Если у него это получится, викинги подожмут хвост, сгинут и никогда уже не вернутся. Если же нет, под нами будет гореть земля. Тогда они будут убивать и разорять всех без разбора. У нас есть силы, мы вооружены. Придем же на помощь королю, прорвемся к Рагнарссонам.
Недавние узники все, как один, изготовились к бою.
Альфгар чуть задержался.
— А ведь ты не с Эдмундом сюда пришел. У тебя ни одежды, ни оружия для боя…
— Не твое дело. Ступай вперед да помалкивай, — бросил Шеф и, перескакивая на ходу через многочисленные препятствия, устремился к женским палаткам.
Глава 8
Эдмунд, сын Эдвальда, прямой потомок Редвальда Великого, ныне милостью Божьей король восточных англов, с тоской и тревогой взирал на сечу через прорези забрала.
Они должны сломить строй викингов! Еще один приступ, и воеводы врага дрогнут, ряды их воинов рассыплются;
тогда в крови или в пламени все четверо Рагнарссонов умрут у него на глазах, а все остальное войско, эта Великая Армия, в смятении и страхе будет бежать куда глаза глядят. Но если викинги сумеют выстоять… О, если они сумеют выстоять, то изощренный в битвах ум разбойников очень скоро подскажет им, что если не считать обезумевших от лютой злобы лапотников с их факелами, в других концах лагеря им никто угрожать не может, что единственная серьезная сила находится здесь, перед самым их носом… И тогда викинги, навалившись своей превосходящей силой, втопчут их в прибрежную слякоть, тогда их, англичан, будут травить что крыс на последнем нескошенном участке поля. Он, Эдмунд, до сих пор бездетен. Будущее его династии, его королевства может родиться — или умереть — на этом ревущем, дребезжащем, клацающем клочке земли, на котором сошлись всего двести воинов, по сотне с каждой стороны, — лучшие ратоборцы Восточной Англии и ядро личной дружины Рагнарссонов: одни предпринимали сверхчеловеческие усилия, чтобы прорваться в логово мучителей своей земли, другие же как вкопанные стояли в сплетении лопнувших и натянутых веревок, не желая уступать ни пяди этой земли и стараясь привести себя в чувство после страшного пробуждения.
Кажется, им это начинало удаваться. Рука Эдмунда все крепче сжимала рукоять меча. Он чуть покачнулся, как бы обнаруживая намерение пойти вперед. Тут же ражие молодцы, что стояли по обе стороны от него, старшины королевской дружины, перекрыли ему путь. Эти готовы были в любую минуту прикрыть его и щитом, и телом. Они не дадут ему сломя голову ринуться в сечу. Как только завершилось избиение спящих и завязалось настоящее дело, они постоянно держались впереди на полшага.
— Спокойно, государь, — пробормотал Уигга. — Взгляните! Там бьется Тотта, да и все остальные парни. Они еще успеют смять этот сброд.
Слова эти были сказаны в момент, когда сражение вспыхнуло с новой силой. Сначала расслоились ряды викингов, и англичане устремились было в крохотный зазор. И тут же стали пятиться назад. Еще несколько шагов. Над шлемами и поднятыми щитами описывал бешеные круги боевой топор. Громыхание от ударов липового дерева вдруг пронзил лязг кольчуги. Волна нападавших вновь заколебалась и извергла из себя тело с кровавым следом через всю грудь. На миг перед глазами Эдмунда мелькнула исполинская фигура, одной рукой вращавшая топор, что деревенский пастушок свой кнут, и зычно призывавшая англичан подойти поближе. Впрочем, их не нужно было упрашивать. Мгновение — и сомкнутые спины его воинов вновь закрыли королю видимость.