Джордж Мартин
Путь креста и дракона
— Ересь, — сообщил он мне.
Солоноватая вода в бассейне мягкой волной ударила о стену.
— Еще одна? — без особого энтузиазма осведомился я. — В эти дни они плодятся, как мухи.
Мое замечание не понравилось. Он шевельнул грузным телом так, что вода на этот раз перехлестнула через край, на кафельный пол приемного покоя. Мои сапоги промокли насквозь. К этому я отнесся философски, тем более что предусмотрительно надел самую старую пару, понимая, что мокрые ноги — неизбежное следствие визита к Торгатону Найн-Клариис Тун, старейшине народа ка-тан, архиепископу Весса, наисвятейшему отцу Четырех законов, главному инквизитору Ордена воинствующих рыцарей Иисуса Христа и советнику его святейшества папы Нового Рима Дарина XXI.
— Будь ереси так же многочисленны, как звезды, любая из них не становится менее опасной, святой отец, — отчеканил он. — И мы, рыцари Христа, должны бороться с ними со всеми и с каждой в отдельности. Кроме того, эта новая ересь ужасна.
— Да, мой господин. У меня и в мыслях не было оспаривать ваше мнение. Примите мои извинения. Просто я очень устал, выполняя задание Ордена на Финнегане, и рассчитывал испросить у вас краткосрочный отпуск. Мне нужно отдохнуть, восстановить силы.
— Отдохнуть? — вновь меня окатило водой. Его черные, без зрачков глаза мигнули. — Нет, святой отец, это невозможно. Ваши знания и опыт жизненно важны для дела, которое я намерен поручить вам, — голос его чуть помягчел. — Я не успел ознакомиться с вашим отчетом по Финнегану. Вам удалось добиться желаемого?
— Пожалуй, что нет, хотя я убежден, что мы возьмем верх. Церковь сильна на Финнегане. Когда мои попытки найти путь к согласию закончились безрезультатно, пришлось принять более действенные меры. Удалось закрыть газету и радиостанции еретиков. Наши друзья уверены, что их обращение в суд им не поможет.
— Так это блестящее достижение, — воскликнул архиепископ. — Вы одержали победу во славу Господа нашего и церкви.
— Не обошлось без мятежа, — добавил я. Погибло не меньше сотни еретиков и двенадцать наших людей. Я опасаюсь эскалации насилия. Наши священники, входя в город, где пустила корни ересь, подвергаются нападению. Их лидеры рискуют жизнью, выходя за черту города. Я надеялся избежать ненависти и кровопролития.
— Достойно одобрения, но нереалистично, — архиепископ Торгатон вновь мигнул, и я вспомнил, что у народа ка-тан это движение век свидетельствовало о раздражении. — Иной раз не обойтись без крови мучеников, впрочем, еретиков тоже. Ради спасения души можно отдать и жизнь.
— Несомненно, — торопливо согласился я. Торгатон славился своими пространными лекциями, а перспектива выслушивать его битый час меня не привлекала. В приемном покое человек попадал в экстремальные для себя условия, и мне не хотелось находиться в нем дольше, чем требовалось. Сочащиеся водой стены, влажный воздух, да еще запах прогорклого масла, свойственный ка-танцам. Жесткий воротник натирал шею. Под сутаной я весь вспотел, ноги совсем промокли, начал ныть желудок.
Я поспешил перевести разговор в деловое русло.
— Вы сказали, что эта новая ересь куда опаснее остальных, мой господин?
— Да.
— Где она зародилась?
— На Арионе, планете в трех неделях пути от Весса. Живут там только люди. Никак не могу понять, почему вас так легко совратить. Ка-танец, обретя веру, практически никогда не изменяет ей.
— Это известно каждому, — вежливо подтвердил я. Не став, правда, добавлять, сколь ничтожно число ка-танцев, почитавших Иисуса Христа (их общее число не доходило до тысячи). Народ этот мало интересовался другими цивилизациями и путями их развития: подавляющее большинство миллионов ка-танцев следовали своей древней религии. Торгатон Найн-Клариис Тун являл собой исключение из правила, — он был в числе первых новообращенцев, когда два столетия назад папа Видас Пятидесятый постановил, что священниками могут быть и негуманоиды. Жили ка-танцы долго, поэтому не приходилось удивляться тому, что за двести лет благодаря своей несгибаемой вере Торгатон поднялся столь высоко в церковной иерархии. Каждая новая раздавленная ересь приближала Торгатона к красной шляпе кардинала. И судя по всему, ждать оставалось совсем недолго.
— Наше влияние на Арионе невелико, — продолжал архиепископ. Руки его, четыре толстые култышки зелено-серого цвета, двигались в такт словам, рассекая воду, грязно-белые жгутики у дыхательного отверстия постоянно подрагивали. — Несколько священников, несколько церквей, немногочисленная паства. Еретики численно превосходят нас на этой планете. Я надеюсь на ваш тонкий ум, вашу проницательность. Обратите этот недостаток в пользу. Ересь лежит там прямо на поверхности. Полагаю, вы сразу найдете ее слабые места и поможете заблудшим душам вернуться на путь истинный.
— Разумеется. А в чем суть этой ереси? Что я должен разоблачать? — мой последний вопрос указывал, сколь некрепка моя собственная вера. Причиной этому были все те же еретические течения, убеждения и догматы, которые постоянно крутились в голове, мучили ночными кошмарами. Как тут провести четкую границу между своей верой и чужой? Кстати, эдикт, позволивший Торгатону надеть сутану, привел к тому, что с полдюжины миров вышло из-под крыла Нового Рима. И те, кто последовал по этой тропе, видели проявление самой отвратительной ереси в олицетворяющем власть церкви огромном инопланетянине, совершенно голом (не считая жесткого воротника на шее) и плавающем передо мною в бассейне. По числу верующих среди человечества христианская церковь прочно занимала первое место. Каждый шестой человек был христианином. Но кроме церкви истинной насчитывалось еще семьсот христианских сект, почти таких же многочисленных, как Единственно истинная католическая межзвездная церковь Земли и тысячи миров. Даже Дарин XXI, при всем своем могуществе, был только одним из семи, носивших титул папы. Когда-то я не мог пожаловаться на недостаток веры, но слишком долго пришлось мне прожить среди еретиков и неверующих. Теперь же даже молитвы не разгоняли моих сомнений. Поэтому я не испытал ужаса, только легкий интерес проснулся во мне, когда архиепископ поведал мне суть ереси Ариона.
— Они сделали святым Иуду Искариота.
Как старший рыцарь-инквизитор, я имел собственный звездолет. До того как попасть ко мне, он носил имя святого Фомы, но я счел это название несоответствующим кораблю, предназначение которого бороться с ересью, и назвал его «Истина Христова».
Управлялся звездолет экипажем из шести братьев и сестер ордена святого Христофора-путешественника. Капитаном была молодая женщина: я переманил ее с торгового судна.
На звездолете я был единственным пассажиром. Поэтому все три недели полета от Весса до Ариона можно было посвятить изучению еретической Библии, экземпляром которой снабдил меня один из помощников архиепископа. Толстым тяжелым фолиантом в кожаном переплете, с золотым обрезом, с красочными голографическими иллюстрациями. Великолепная работа, выполненная человеком, влюбленным в уже забытое искусство книгопечатания. Репродукции картин (оригиналы, как я понял, украшали стены собора святого Иуды на Арионе) впечатляли. Мастерством тамошние художники ничем не уступали таммервенцам и рохоллидейцам, расписавшим собор святого Иоанна в Новом Риме.
На первой странице имелась сноска, что книга одобрена Лукианом Иудассоном, Первым Учителем ордена Иуды Искариота.
Называлась она «Путь креста и дракона».
«Истина Христова» скользил меж звезд, а я не спеша читал, поначалу делая пометки, чтобы лучше разобраться в сути новой ереси, но постепенно увлекся странной, захватывающей фантастической историей. Слова дышали страстью, мощью, поэзией. Впервые я столкнулся со святым Иудой Искариотом, личностью сложной, честолюбивой, далеко не ординарной, собравшей в себя все плюсы и минусы человеческого характера.