— Полно вам, Афанасий Сергеевич, мы же с вами в одной лодке! Мы тут оба чужемирцы. — Последнее Лина произнесла глухим голосом, почти шепотом.
— Даже если вам кажется, что ваш муж проводит с этой колдуньей слишком много времени, — отрезал старый революционер, — я уверен: он не допустит измены. — Волгин, казалось, сильно смущался, произнося эти слова, отчего те комкались у него во рту, как горячая картошка.
— Не допустит? А что ему помешает? — Горечь звучала сейчас в ее словах.
— Ну технически, — Волгин то ли икнул, то ли хмыкнул, — это возможно. Вы, конечно, все почувствуете, — тут он перешел на скороговорку. — Но все возможно.
Лина, онемев от осознания происходящего, уставилась на своего друга немигающим взглядом. Красавица колдунья, привнесшая в их устоявшийся быт смущение и сумятицу, будет ужинать с ее мужем, и он просил приготовить для этого нечто особенное… Ее мужу? Он ей муж, а она для него кто? Инкубатор? Правая рука сама собой легла на низ живота, на глаза навернулись слезы.
— Ну-ну, лапушка, — Волгин неуверенно пожал ее плечо, излишне ободряюще улыбнулся и повторил: — Ну-ну, не стоит расстраиваться. Я уверен, Величайший этого не допустит.
Лина пулей вылетела из кухни. Коридор, холл, анфилада. Он ворвалась в библиотеку, хлопнув дверьми. Скима там не было. Забежала в кабинет. И тут пусто. Она рванула на себя дверь и почти столкнулась с мужем. Он смотрел на нее с удивлением и беспокойством:
— Что случилось?
За эти недели отчуждения Лина успела позабыть, каково это — чувствовать друг друга. Получается, он шел навстречу ей. Искал ее. В глазах Скима читалось неподдельное волнение. Еще бы. Она бежала, как на пожар.
— Я… — Дыхание у Лины сбилось, то ли от бега, то ли от волнения. Она глубоко вздохнула и снова начала: — Я хотела попросить… — Черт, не то слово. Они же женаты, почему просить! Она поправилась: — Предложить. Давай поужинаем сегодня вместе.
— Лина, я же тебе говорил, сегодня будет не совсем обычный ужин. — Ским нахмурился, но говорил с Линой не резко. Скорее, пытался ее успокоить. — Давай вместе пообедаем. Ну или позавтракаем! Завтра.
— Ским, а если ужин особенный, не должна ли твоя супруга присутствовать рядом? — Она попросту пропустила все сказанное мимо ушей.
— Лина, это не то, что ты думаешь! — Ах, лучше бы он этого не говорил! Лина задышала чаще, сглотнула, как сглатывают слезы, переступила с ноги на ногу, будто собиралась убежать.
— А что это тогда? — В ее голосе слышался вызов. И боль.
Ским закрыл лицо ладонями, шумно выдохнул, выругался.
— Лина, возможно, это будет небезопасно для тебя!
— Ужин с ведьмой?
— С двумя…
— Ах, с двумя! — Лина уже совсем не понимала, что говорила. Ским глухо выругался.
— Хорошо, если для тебя это так важно, можешь приходить.
— Ну да, — кнесса криво улыбнулась, — где две, там пусть и три!
— Да о чем ты? — Он еле сдерживался, чтобы не перейти на крик. Выдохнул, взял ее руки в свои.
— Это твой дом, и ты готовишь этот ужин. Разве я имею право тебя приглашать или не приглашать? Но пожалуйста, — Ским сделал паузу, будто подбирая слова, — не встревай в разговор.
Лина отдернула руки, будто обожглась, и, задыхаясь, убежала в библиотеку.
***
Платью в этот вечер она уделила внимания ничуть не меньше, чем мясу. Даже, наверное, больше. Мясо-то что: порезал, обжарил, соусом залил и в духовку на час. Тут рука у Лины была набита. Немного сложно оказалось с травами, что вручил ей Синт. Она попробовала их на вкус. С ее точки зрения, они были попросту несовместимы. В букете было пять или шесть веток. Одна была горькая, одна кислая, еще две напоминали мяту, остальные… как трава. Сначала Лина хотела бахнуть побольше перца и чеснока, чтобы попросту забить все эти несовместимые вкусы. Она даже натерла уже мясо, когда ее взгляд упал на темный глиняный горшок, который притащил Синт. Он разболтал его содержимое с горячей водой, и оттуда доносился очень интересный аромат.
— А ну-ка дай!
— Эй, — парнишка попытался спрятать свое лакомство, — чего это ты?
— Дай, говорю!
— Я его не стащил! Это мое!
— Да отдам я тебе твое! Дай попробовать!
Синт недоверчиво протянул Лине горшок. В нем плавали ягоды. Вкус у них оказался яркий, как у терна или голубики! Сладкий, немного с кислинкой, чуть вяжущий на языке.
— А кто тебе это дал?
Синта насупился.
— А, — догадалась Лина, — понятно. Так. Дуй к ним и притащи мне этих ягод. Минимум горшок. Срочно!
— Где она тебе их возьмет? Она последнюю банку мне всучила!
— Ну, значит, найди у деревенских такое же! Лучше так же, в патоке. Но хоть и просто ягод. Только принеси, миленький!
Горсинт тяжело вздохнул, отодвинул свое лакомство и направился в деревню.
— Быстрее! — рявкнула Лина. И, подумав, добавила: — Пожалуйста…
***
Острота перца прекрасно сочеталась с кислинкой трав и сладостью ягод. Все, что Скиму было надо, Лина в соусе использовала. Патока удивительным образом размягчила мясо, и оно получилось нежное, просто тающее на языке. Те травы, которые имели мятный вкус, Лина покрошила и добавила в соус не проваривая. Аромат в кухне стоял непередаваемый. Туда то и дело заглядывали все маги по совершенно надуманным причинам. В конце концов, Лина поставила котелок томиться, а сама решила, что настало время привести себя в порядок.
Из деревни ей прислали два наряда. Оба мастерицы считали повседневными. Но один был темным, а второй — светлым. Конечно, работая на кухне, Лина носила темное платье. Ей, если честно, и его было жалко, но в свое дорожное она уже не влезала, несмотря ни на какие завязки.
Светлое платье было скроено из ткани двух видов — по центру нежно-молочное тонкое полотно, обрамленное, будто халатом, светло-рыжей, почти персиковой шерстяной тканью. Мастерицы постарались на славу — платье сидело как влитое, отлично маскируя складками пока еще не очень объемный Линин живот. К этому платью очень хотелось надеть колье, браслеты… Лина покосилась на один из уцелевших женских портретов — то ли бабка, то ли тетка Скима, — вспомнила расфуфыренную ведьмочку и тяжело вздохнула. Распустила убранные в пучок волосы. Потом подвязала их лентой. Снова распустила, собрала на макушке. Без шпилек и резинок ничего не держалось. Лина отшвырнула от себя расческу! Да что же это такое! Это ей в этом мире всему учиться и учиться! Ничего не выходит. Она достала из седельной сумки глубоко спрятанную кталь. Ну что ж. Значит, так! Сегодня она будет с распущенными волосами. В конце концов, она тут кнесса или кто? Повыше задрать подбородок и гордо смотреть на этих ведьм. Как там говорил Волгин? «Вы им не ровня!»
***
Ужинали в большой столовой. Зал из светлого камня, ничем не примечательный днем, при свете кристаллов казался припорошенным золотой пылью. Уходившие ввысь стены блестели и переливались, причудливо отражая свечение синих и розоватых камней.
Теперь Лина поняла, почему тут нет гобеленов — только начищенные до блеска доспехи и зеркала.
В противовес воздушным мерцающим стенам посреди зала стоял темный деревянный стол. Лине казалось, что его принесли откуда-то с задворок. Здесь было место чему-то резному, изысканному. Но выбирать не приходилось — мебели в замке уцелело совсем мало. Скатерти не было, по центру расстелили тонкую полотняную дорожку, что принес кто-то из деревенских. Посуда так же была собрана по разным домам. Единственным украшением помимо световых кристаллов были два почти одинаковых букета, разместившихся на разных краях стола и призванные не столько украсить его, сколько замаскировать скудность сервировки. Лина огляделась и с горькой усмешкой подумала, что она в своем простом платье тут гораздо уместнее, чем наряженная и украшенная ведьма.