— Да! Теперь все.
И с силой оттолкнулась, падая.
Первыми ее накрыли звуки. Хрипящий голос Парта, наговаривающий заклинание, крик Деи: «Вышли! Вернулись!» — и пение птиц. Или это по-прежнему звенело в ушах? Лина открыла глаза. Улыбнулась окружавшим ее магам и потеряла сознание.
***
В карете ее устроили на подушках. Первые сутки после возвращения отлеживались. Причем все. Даже те из боевых, кто просто держал круг. Некоторых из них бойцы охраны несли к месту стоянки на руках. Несли и Горсинта. Мальчишка, как рассказал Лине потом Парт, нашел какое-то странное заклинание, сплел его одновременно с врачебным заговором и охранным заклятьем, и держал их со Скимом. Парт, говорит, что никогда такого не видел, но по его расчетам, живым им оттуда было не вернуться. Однако же вот. Оба тут. У мальчонки, правда, седая прядь на макушке. Но это ничего. Отоспится, вылечится.
Рассказывая все это Парт, по своему обыкновению, пытался активно жестикулировать, но чувствовалось, что сил ему еще не хватает. Лицо еще все в морщинах, руки дрожат, губы искусаны. Его ведь тоже с той поляны выносили.
Ским сутки просто спал. То ли сон, то ли забытье охраняли три лекаря. И все тот же лесовик, который первым почувствовал перемещение. Все обошлось. Он просто спал.
Лина пришла в себя почти сразу. Она чувствовала мерное покачивание носилок, сооруженных из плащей, но сил встать у нее не было. Что уж там, даже просто открыть глаза она не могла. Ее отпаивали отварами, пытались накормить, но она отмахивалась. Она чувствовала, что и с ней, и с ребенком все хорошо. А силы вернутся. Потом.
Бойцы, из тех, что возвращались потом на поляну, проверить, не забыли ли чего, говорили, что в лесу появился зверь. И птицы. Лине не послышалось. В тот же день в лесу защебетали птицы. Значит, все получилось. Все будет хорошо.
Нечисть больше не прорвется в их мир. Тех несчастных, кто уже пострадал от демонов, надо будет найти и упокоить, но новых не будет. Все. Поставлена точка. Путь закрыт.
Лина улыбалась, задумавшись, и поглаживала живот. Совпадение или нет, что все эти способности появились у нее вместе с этим маленьким человечком? Как там Горсинт говорил? Мальчишка, смышленый и талантливый? Молодая кнесса откинулась на подушки. Талантливый. Точно.
Около нее хлопотали сестры Эйхерат. Экипаж был тесный, поэтому Горсинта уложили в обозе. Маги, как и Ским, все уже были верхом. Они подъезжали к Мельхорму.
Глава 20
— Ты потерял ум или зрение? — Флим, скривившись, рассматривал актера, которого притащил Рейц.
Высокий. Да. На этом сходство с нужным им персонажем заканчивалось. Темноволосый, тщедушный, похоже, чахоточный мужичонка, пытающийся выглядеть, как юный отрок: одежда, мимика, жесты, словечки. Смотрелось это жалко и нравилось разве что не сильно богатым престарелым вдовам.
Сейчас этот персонаж переминался с ноги на ногу на заднем дворе безымянного дома на окраине города. Флим и Рейц стояли в комнате и рассматривали его из-за занавеси.
— Он же даже меч не поднимет! А ты собираешься представить его как барроканского наемника!
— Какая тебе разница, поднимет он меч или нет! Все, кто знают, как выглядит настоящий Ским Левиан, изменники и должны быть казнены! А это — жалкий червяк! Ему пообещали звездный час! Выступление на королевской сцене! Покрасим волосы, что-нибудь накапаем в глаза, наденем камзол с наплечниками… Он и должен выглядеть жалко! Он должен быть посмешищем!
Флим рассматривал актера, плотно сцепив зубы. В конце концов отвернулся от окна.
— Рейц?
Советник повернулся к Флиму, только взгляда его не нашел. Тот стоял к другу спиной.
— А мы ведь с тобой знаем, как выглядит настоящий Ским Левиан, — надтреснутым голосом проговорил Флим и, так и не обернувшись, вышел из комнаты.
Рейц застыл. Еще раз посмотрел на актера. Отвернулся от окна. Шумно сглотнул, потер шею. Ему вдруг тоже захотелось уйти.
***
Природу не обманешь. Что бы ни вытворяли люди, жизненный цикл дерева шел своим чередом. Мельхорм встретил их садами, обильно увешанными тем плодом, который Лина про себя называла персик. Нечто косточковое по размеру больше напоминало сливу, но было мохнатым, ярко-оранжевым и очень сладким. Совсем без кислинки.
В низинах все выгорело, но по плоскогорьям деревья уцелели и плодоносили. Тяжелые от плодов ветки свисали почти до земли, кое-где даже ломаясь. Издали Лине показалось, что между деревьев есть сборщики, но когда они подъехали, то никого не увидели.
Процессия притормозила на краю сада. Деймур спрыгнул с коня и, задыхаясь от волнения, нырнул в аллеи между деревьями:
— Волен? Никс? — Он звал своих слуг. Тех, кто, по его мнению, сейчас должен был на сборе урожая.
Ответом ему была тишина. Кнест пробежал еще несколько шагов между деревьями. Сложил руки у рта:
— Волен! — закричал он. Голос бывалого вояки немного дрожал.
Кто-то вынырнул вдали. Уронил корзину на землю. Обернулся.
— Кнест! Кнест приехал! — с восторгом и радостью прокричал человек.
То тут, то там стали появляться лица. Мальчишки спускались с деревьев, женщины ставили корзины и бежали по аллее, мужчины, носившие к возам ящики с фруктами, возвращались в сад.
— Кнест!
— Кнест Деймур!
— Вернулся!
— Хозяин!
Радостные крики отдавались эхом и разносились по всему саду. Люди перекрикивались, пытаясь сообщить новость самым дальним.
Обоз остановился. Вышла Мара Деймур. Женщина не сдержала эмоций и просто расплакалась. Сестра обняла ее за плечи, не зная, утешать или радоваться вместе с ней.
— Кнест! — Наконец к обозу подошел один из мужчин. Все были одеты в простые штаны и холщовые рубахи. Лина не могла понять, кто перед ней — придворные или просто крестьяне.
— Рорт! — Деймур бросился обнимать пришедшего. — Живы! Целы!
— Да вот! Как видите! — Казалось, воевода немного смутился. — Урожай собираем. Хороший год.
— А что ж, не всех вывел?
— Всех…
Повисла тишина. В саду была от силы сотня человек. Сотня на весь Мельхорм. Рорт продолжал:
— Девок с малыми детьми по домам оставили. Да таких немного. Семей пять. Остальные все тут. Кто не сгорел и не уехал. — Мужчина беспомощно повел рукой, показывая на людей.
Кнест зажмурился, как от боли. Отступил от Рорта. Посмотрел на людей.
— Спасибо вам!
Толпа загудела. Женщины всхлипывали, мужчины хорохорились, но все были рады. Рады и благодарны.
Те, кто ехал из Реаты, разбредались по саду, смешиваясь с местными. Те охотно приветствовали приезжих. Искали земляков. Лина увидела в толпе знакомое лицо.
— Дарна! Дарна! Это же я, не узнаешь?
— Ах! Чужемирка! Так что же ты, до храма так и не доехала?
— Вот представляешь, — Лина в наигранном разочаровании поджала губы, — так и не доехала.
Дарна подошла обнять свою подопечную.
— Э-э, — фермерша уперлась в живот, — тепереча тебя в храм и не возьмут-то!
— Да ладно?! Что, беременным нельзя? — Лина готова была рассмеяться.
— Не. Не берут.
— А мы только думали тебя верхом посадить, — раздались голоса откуда-то из-за спины. Засмеялись мужчины. Не зло, но громко.
— А ну цыц! — Деймур побагровел. — Кто сказал?
Люди замолкли в секунду, мужчины побледнели, да и Дарна опешила и отпрянула от Лины.
— Кто сказал? — повторил Деймур вопрос. — Извиниться перед кнессой.
Кажется, только тут Дарна рассмотрела, что Лина одета богато. Что под руку ее поддерживает сама кнесса Деймур. Что спешилась она из кареты, а не с обоза.
Молодая кнесса Левиан покачала головой и положила руку на плечо Деймура.
— Полно вам. Не злитесь. Они не знали. — Лина повернулась к толпе. — Я обещала мужу, что не буду выяснять, кто подсунул мне самого глупого коня из кнестовой конюшни. — Она еле сдерживала смех, и собравшиеся видели это. Лина прищурилась. — Но я буду не я, если однажды к вам верхом не приеду! — Она провела рукой по платью, подчеркивая свой округлившийся живот. — Только не в этом году, пожалуй.