К жене быстрым шагом подошел кнест Деймур:
— Любезная теща, что стряслось?
— Ах, дорогие мои, некогда… — почти простонала кнесса Эйхерат. — Верьте, сведения точные. У вас скоро будет очень жарко. Уезжайте.
Кристалл странно завибрировал, голос столичной родственницы задрожал, и кнест Деймур так и не смог ничего переспросить — связь прервалась. Он перевел взгляд на жену. Та стояла бледная, с широко раскрытыми от страха глазами:
— Что значит «жарко»? — недоумевая спросил кнест.
Его жена пожала плечами, но тут же встрепенулась:
— Матушка зря паниковать не будет.
— Ты уверена? Мне она всегда казалась женщиной, — он замялся, подбирая слова, — чуть излишне эмоциональной.
Кнесса схватила его за ладонь, глубоко вдохнула и молча покачала головой.
— Надо уезжать, Торрон.
— Куда уезжать?! — воскликнул кнест, думая о садовых работах, котных овцах, начатом ремонте. Кнесса же восприняла его вопрос прямо:
— Ну уж точно не в столицу. В столице только и говорят, что о странном самозванце, который долго жил в Мельхорме. Ах, Торрон, нас хотят обвинить в измене! — Кнесса уже почти кричала. — Точно! Об этом говорила матушка. Сюда едут люди Величайшего! Нас арестуют!
— Да с чего нас должны арестовать? — Кнест Деймур, не изощренный в столичных подковерных играх, искренне недоумевал, — И куда нам ехать? Я не знаю!
— Зато ж я знаю. Нам теперь только одна дорога. Собирайся. Мы едем в Берьяту!
***
То, что так напугало матушку Эйхерат, произошло накануне ночью. Величайший любил важные решения принимать именно после захода солнца. Когда-то над этой его особенностью иронизировали и даже посмеивались, но теперь никого из тех смельчаков не осталось, и новых не находилось.
Был объявлен большой сбор совета Рузгарда: Советник по миру и спокойствию, Советник по прибыли и убыли золота, Советник по заморским сношениям, Советник по делам магическим и волшебным. А также двое личных друзей, должности не имевших, но решавших поболее остальных собравшихся.
Тусклые факелы почти не освещали зал, искусно отделанный самоцветами и белым камнем. Зато хорошо был виден тяжелый резной стол, за которым сидели собравшиеся. Все молчали. Величайший стоял спиной к своему Совету и смотрел в окно. Смотрел так, будто ему был виден весь город, а не затухавшие под утро огни. Правитель чуть покачивался с носков на пятки, а за столом висела гробовая тишина. Советник по делам магическим, к которому был обращен последний вопрос, чуть заметно дрожал и потел так, что даже тяжелый сюртук стал мокрым на спине. Вопрос, в сущности, был задан простой. И ответ на него был несложный. Только вот произнести его Советник не решался.
— Так что же вы молчите? — Величайший, казалось, был невозмутим. — Отчего, я спрашиваю, нечисть полезла изо всех щелей?
— Вероятно… — Голос советника сорвался, неприятно скрипнул. Мужчина вытер лоб, откашлялся, взял себя в руки. — Вероятно, из-за продолжительной болезни ее Ясности ослабли щиты, удерживающие темные силы на той стороне, где ей положено.
— Хорошая версия, — голосом сытого кота протянул Величайший. — Так и скажем народу. — Казалось, что красивый темноволосый мужчина о чем-то задумался. Сидевшие за столом уж расслабились, как Величайший резко развернулся, уперся руками в стол и зарычал: — Только что с ними делать, я спрашиваю?
Советник по волшебству перестал дышать, его лицо даже не побелело — посинело.
— Жечь. — Это один из личных друзей правителя вступил в разговор, — Отлавливать и жечь. Дотла. Из пепла еще ничего не восставало.
Величайший выпрямился, постоял секунду, раздумывая. Идея ему понравилась — на губах заиграла тень довольной улыбки.
— Хорошо, — кивнул правитель, — хорошо. Поручите своим людям разработать план, — махнул Величайший в сторону Советника по миру и спокойствию, — сейчас все свободны!
Советники стали расходиться, удивительно бесшумно.
— Рейц!
Тот, кого окликнули, остановился. Встал и второй, поднял на товарища вопрошающий взгляд. Одним кивком Величайший отправил обоих друзей обратно за стол. Дождался, пока захлопнутся двери.
— Жечь будем не только нечисть, — тихо, спокойно, почти умиротворенно проговорил правитель, — жечь будем все.
— В смысле «все»?
— Все! Леса, хутора, деревни… — Мужчина с красивым лицом неопределенно взмахнул рукой, — Окраины городов… Чем страшнее пожары, тем лучше. Погибнут люди — славно, останутся обездоленные — еще лучше.
Слушавшие Величайшего мужчины напряженно молчали, но, судя по выражениям их лиц, идея им не претила. Они, скорее, просчитывали варианты.
— Откуда начнем?
— Оттуда, где в последний раз видели нашего юного Левиана. — В голосе Величайшего наконец-то проступили стальные нотки. — Оттуда, где он отсиживался. Мельхорм, Реата, Горхольд.
Лица мужчин, сидевших за столом, расплылись в улыбках. А Величайший продолжал:
— Пожары в людском сознании должны прочно связаться с Самозванцем! — Величайший скривился, произнося это слово. — Об этом позаботишься ты, Флим, и твои болтуны. За ним должен идти плотный шлейф огня, горя, несчастий…
— А как же, — подал голос Флим, — ведь идея жечь была наша. Никто не проболтается?
Верхняя губа Величайшего нервно дернулась.
— Не проболтаются…
— А чтобы заткнуть всем рты, — добавил Рейц, — чуть позже обяжем храмы помогать пострадавшим. Выпустим Ее Ясность, — друг с ухмылкой посмотрел на Величайшего, — пусть проявит милосердие!
Правитель ухмыльнулся в ответ:
— Хорошая мысль! Но пока, — улыбка растаяла, — жечь!
Два друга, шумно распахнув двери, вышла из зала, совершенно не заметив безмолвную неподвижную фигуру у дверей — Хранитель покоя Величайшего ожидал своего господина.
Глава 5
Ским Левиан лежал в углу одной из дальних комнат, скрюченный, словно раненый зверь. Он укрылся с головой своим же сюртуком, кроватью служил старый ковер, отвергнутый его женой как непригодный для комнат. Но, если честно, сейчас ему было все равно: кровать, ковер, каменный пол, холодная земля… Хотя нет. В собственную кровать он ни за что бы не пошел. Там его увидит Лина. Его жена, его жизнь. Больше всего на свете он бы хотел оградить ее от всего происходящего. Она носит под сердцем их ребенка. Ее дни должны быть светлы и беззаботны. И все что угодно, только не показывать ей изнанку его могущества.
Парт, верный и упрямый маг, которого Ским не смог прогнать от себя, пытался подсунуть ему какое-то питье. В те секунды, когда Ским сдвигал с головы сюртук, чтобы послать мага ко всем демонам преисподней, Парт ухитрялся вытереть пот с его висков.
В конце концов Ским сдался. Откинул сюртук, взял то, что подсовывал ему маг.
— Синт варил?
— Синт.
— Он же Лине расскажет!
— Не расскажет. Прежде всего он маг. После — мужчина. Да и любит он ее не меньше вас. По-своему, конечно, — осекся Парт. — Он не будет ее волновать понапрасну.
— Понапрасну, — иронично усмехнулся Источник, — Вы хотите сказать, что это вот это все, — он указал рукой на себя, намекая на свое состояние, — не повод для волнения?
— Повод, конечно. — Парт поерзал, собираясь сказать что-то важное и умное, но не смог. Сокрушенно выдохнул, сел на пол рядом со своим кнестом и прижался спиной к стене, о чем-то задумавшись. — А почему вы думали, Источниками не могли быть все желающие? Только один, самый сильный… — Амар Парт, как всегда, активно жестикулировал, помогая словам руками. Сейчас он будто что-то взвешивал на ладони. Вероятно, силу Скима как Источника.
— Выходит, я плохой Источник, — прохрипел кнест Левиан.
— Выходит, вы слишком много на себя берете! Присяга недаром обставлялась праздником, таинством! Кто-то один получал право поклясться! — Голос Парта из мечтательно-восторженного стал вдруг возмущенным — Или как, вы думаете, нынешнему Величайшему удалось всех обмануть? Почему вдруг маги поверили, что Еверна не может никому дать сил? — Ским внимательно смотрел на говорившего мага, а тот продолжал: — Как раз поэтому! Этот ритуал всегда занимал не меньше трех месяцев! Один маг в день и обязательно перерыв после каждых трех. Сколько нас было в королевстве? Тех, кто был допущен к Источнику. — Парт задумчиво почесал подбородок. — Сотни три. Я сейчас уже точнее не вспомню. Но когда ваш дед всходил на престол, я был не старше Синта. И точно помню, что тогда присяга заняла весь сезон морских ветров! А ваш дед был о-го-го! — Парт уважительно взмахнул рукой. — Пожалуй, выше вас на голову! Ну, — маг чуть понизил тон, — мне, мальчишке, тогда так казалось.