Еще одна секунда ожидания и я оказываюсь в лесу. С удовольствием вдыхаю волнительный, свежий, чистый воздух. Вот вроде бы давно уже не новичок в Игре, но все же каждый заход, как прыжок с парашюта. Не могу привыкнуть к этой блистательной красоте: зеленая листва живых деревьев, нежный перезвон песен лесных птиц, мягкий ковер разнообразной зелени под ногами. Вот скажите, где же тогда настоящая реальность? Наш серый, будничный мир, застроенный высотными зданиями, наполненный каждодневной суматохой или мир, предлагающий неискушенному зрителю чашу до краев наполненную живописными природными ландшафтами, сумасшедшими приключениями, опасностями, от которых вскипает кровь?
Иногда я ловлю себя на мысли, что только в Игре я живу. Дышу. Существую. А реальность — это всего лишь сон. Сон, лишенный красок и смысла существования. Иногда так хочется просто сбежать, убежать в сказку. Иногда…
— Ну, и чего встала на дороге? — резкий, грубый, мужской голос отрывает меня от размышлений.
С удивлением оглядываю нависшую надо мной широкоплечую фигуру высокого мужчины, облаченного в тяжелые доспехи, отливающие серебром. Его вороной конь флегматично оглядывает меня и, воспользовавшись неожиданной стоянкой, начинает рвать мягкими губами зелень под ногами.
— Простите, — неуверенно шепчу я, отодвигаясь от рыцаря.
— Ты случайно не знаешь, где расположено логово Лицских волков? — интересуется мужчина, с облегченным кряхтением снимая с головы шлем. — Уже третий час рыскаю по округе, а в ответ лишь издевательский вой.
Припоминаю, что как раз на охоту за этими волками и направлялась в прошлый свой заход в Игру.
Огорченно качаю головой.
Если уж рыцарь на лошади третий час ищет волков и не может найти, то мне с моим пешим ходом и вовсе надеяться не на что.
Рыцарь не торопится, изучающе оглядывая меня.
— А ты, кажется, паладин? — вновь интересуется он.
— Что-то наподобие, — хмыкаю я. Не признаваться же, что как у воина у меня мало брони и до неприличия мало жизни, а как у лекаря катастрофически маленькое количество маны и непрокачанный скилл Малого исцеления. В общем, таких, как я называют гимпами, то есть неправильно раскачанные персонажи. В свое оправдание напомню, что в Игре я в первую очередь ради того, чтобы насладиться окружающей природой. Сам игровой процесс привлекает меня мало.
— Подлечить-то если что сможешь? — продолжает допрос мужчина, вновь придирчиво оглядывая меня.
— Худо-бедно, — криво улыбаюсь я. Ну, не нравится мне такое внимание к моей скромной персоне.
— Ладно, все равно в этой глухомани приличного хилла не найдешь, — принимает решение рыцарь и протягивает руку, окованную в латные перчатки. Спохватывается и снимает перчатку, вновь протягивая руку для рукопожатия. — Я — Алдер, можно просто Алд.
— Эвелин, — представляюсь я настоящим именем. — Можно просто Эва.
— Эва, — осторожно спрашивает Алд. — Я так понимаю, что у тебя нет маунта?
Вместо ответа лишь красноречиво развожу руками. Чего нет, того нет.
Маунтов в игре довольно много, начиная от обычного качества и заканчивая реликвиями. Но цены на маунтов даже обычного качества зашкаливают. Вот скажем, цена коня обыкновенного, на котором сейчас восседает рыцарь, на аукционе начинается с отметки в 100 золотых. Признаться, я не настолько завиртуалена и погружена в игру, чтобы отдать 1/6 части моей зарплаты пусть и на реалистичного, максимально подробно прорисованного, но все же «пиксельного» коня. Хотя в игре существуют люди, которые зарабатывают деньги на ловле различных животных, они так и называют себя — Ловцы или иногда Охотники. Насколько я знаю для этого необходимо открыть специальный скилл, кажется, называется Приручение. А после долго и нудно прокачивать его, уничтожая целые стаи, стада, табуны животных в попытке получить камни души. Идея — фикс каждого такого Охотника — поймать легендарное животное, а в идеале, реликвию. Кстати, насчет реликвий. В Игре за более чем 100 лет существования был пойман лишь один маунт-реликвия — грифон, счастливым владельцем которого является глава Кровавого Дома — топ 1 в рейтинге самых могущественных Домов.
— Ладно, — тяжело вздыхает рыцарь, грузно спрыгивая на землю. — Садись.
Удивленно смотрю на него.
— Очень сильно сомневаюсь, что ты прокачала выносливость, — продолжает он, правильно истолковывая возникшее молчание.
Оглядываю его вновь, на этот раз, заостряя внимание на каждой мелочи: шлем, судя по внешнему виду, добротный, качественный, усилием воли открываю его характеристики:
Серебряный шлем смерти редкого качества Ур. 70.