– Кто ты?! – содрогнувшись, прохрипел Решетов.
Лишь тихий смешок в ответ… И вновь поток шипящего шепота – он обволакивает, пробирается до мозга костей, не дает свободно дышать, связывает по рукам и ногам…
– Ах ты тварь!!! – сжав зубы, произнес Седой и, выхватив «беретту», выстрелил в бездонные недра капюшона.
Ничего… Ужасающий противник все так же стоит на месте. Прервавшийся было поток шипения вновь возобновился. Медленно, как во сне, сползает капюшон, обнажая… призрачное лицо с ослепительно-белыми глазницами, изливающими в полумрак комнаты режущее, словно скальпель, сияние…
Чужой мир
Сергей метнулся вперед в отчаянной попытке разорвать, растоптать ужасающего противника… и очнулся от боли, пронзившей правую руку. Настороженно огляделся – никого. Профессионально прошелся пальцами по больной руке – кости целы, лишь рваная рана от плеча к локтю. Решетов принялся более подробно обследовать свой многострадальный организм: глубоко вздохнул и задержал дыхание – ребра целы; осторожно пошевелил ногами – и тут порядок; медленно встал на ноги и тихонько помотал головой – надо же, и здесь обошлось: сотрясения нет. Седой с благодарностью взглянул в затянутое серыми тучами небо. Холодный и неприветливый мелкий дождь, словно издеваясь, хохотнул – рано благодаришь. Действительно, погодные условия этой загадочной местности были весьма далеки от гостеприимных. Сергей поежился – градусов десять, не больше. Как такое возможно, ведь еще с утра жара стояла неимоверная? В изодранной и мокрой одежде далеко не уйдешь. Кстати, а куда идти-то? Решетов огляделся: он стоял у подножья большой сопки; ниже, извиваясь и бурля порогами, протекала маленькая речка, уходившая в дебри карельской тайги. Чуть справа из-за деревьев поднимался в небо слабый серый дымок, видимо обозначающий место падения рокового вертолета. Оценив свое местонахождение, Седой составил примерную траекторию полета и, слегка прихрамывая, направился наверх – искать Коваля. Не прошло и трех минут, как из густых зарослей раздался громкий стон. Жив, бродяга! Сергей мгновенно сориентировался и устремился на звук. Преодолев очередную лиственную преграду, Решетов остановился как вкопанный и тяжело вздохнул. Если до этого момента хоть какая-то ничтожная надежда на то, что Коваль выживет, и существовала, то сейчас она исчезла…
Окровавленный, с разодранным лицом, лежал старый вор на вершине огромного каменного валуна, венчавшего вершину сопки. Неестественное положение тела, дергающиеся конечности и кровавая пена на губах Ковальчука красноречиво свидетельствовали о том, что жить ему осталось не более нескольких часов. Позвоночник, скорее всего, сломан. Внутренние органы при падении с такой высоты на камень наверняка превратились в кровавое месиво… Конечно, будь поблизости больница – шанс еще был бы, но…
– Коваль, – тихо позвал Сергей.
Окровавленное туловище слегка дернулось, и с губ умирающего, сквозь хрипы, едва различимо сорвалось:
– Седой, ты?
– Я, братуха, я… – вздохнул Сергей и присел на поросшую мхом поверхность валуна рядом с исковерканным телом.
Коваль содрогнулся, сплюнул кровяную массу, мешавшую говорить, и прохрипел:
– Серега, валить тебе нужно… Через пару часов здесь будет полно гандонов с собаками…
Решетов до боли стиснул зубы, кивнул и отрешенно огляделся. В голове билась единственная на этот роковой момент мысль: «Что делать-то?!»
Словно уловив замешательство товарища, Ковальчук как-то по-сатанински ухмыльнулся и, выдувая губами алые пузыри, прокаркал:
– Ты, Седой, за меня не парься… Край мне, точно знаю… – Взгляд вора потускнел, а обычно холодные и безжалостные серые глаза внезапно наполнились слезами и невыразимой мольбой. – Ты только… это… не оставляй меня вот так… подыхать. Ну, ты понимаешь… Прошу!
У Седого от этих слов перехватило дыхание. Никогда еще в этой жизни не приходилось ему ВОТ ТАК убивать… Он помотал головой, закашлялся и, наконец взяв себя в руки, посмотрел в глаза Ковалю и молча кивнул. Старый вор блаженно улыбнулся и, словно умирающий пес, тянущийся из последних сил к своему хозяину, попытался приподняться. Решетов скрипнул зубами, осторожно приподнял голову Коваля и уложил ее на свое колено… Провел ладонью по слипшимся от крови седым волосам… Последний раз взглянул в глаза товарища по несчастью и прошептал: