– Достань его, – буквально прорычал шаман, чувствуя, как его буквально начинает трясти от злобы.
Бросив всё, уродец со всех ног метнулся к центральному столбу, за которым скрывалась от посетителей странная конструкция, чем-то отдаленно напоминавшая стойку для брони. Сжав зубы, Шенк сопя, потащил укрытую покрывалом стойку ближе к шаману. Разместив перед хозяином это нелепое сооружение, уродец сорвал покрывало и низко склонившись, пополз к выходу.
– Останься, – властно произнес Дас Гхорх, – пусть тебе это будет уроком, не оправдаешь мои ожидания, займешь его место.
Скуля от страха Шенк, хотел было юркнуть на улицу, благо до спасительного входа оставались считанные сантиметры, но ослушаться господина не осмелился. Не раз уже на его глазах вершилась эта расправа, не раз и он попадал под горячую руку.
Старый орк не спешил, он глубоко задышал, эти мгновения обмена взглядами со своей жертвой больше всего забавляли его. Поначалу пасынок пытался, что-то объяснять пока не захлёбывался собственной кровью, потом просто взывал к милосердию отчима моля о смерти. В последнее же время Дра Гхорх взирал на шамана с молчаливым презрением, стараясь ни проронить, ни звука и всё чаще ему удавалось потерять сознание, но так и остаться безмолвным.
В молодости Дас Гхорх не озаботился созданием семьи, а ведь именно она была основой сообщества зеленокожих воинов. Когда у него открылся магический дар, появились новые проблемы, и времени для созидания ячейки общества попросту не было. Заняв место шамана, он был вынужден укреплять свой род, участвовать в интригах и заговорах, пока не освободилось место главного шамана племени Кровавых топоров. Путь наверх был очень долог, но амбициозный шаман не остановился пока не достиг абсолютной власти Верховного шамана орды. Когда же, он достиг заветной цели и спокойно разобрал пройденный путь, то осознал, что остался одинок. Нет, приспешников и лизоблюдов хватало, так же как и тех, кто был готов умереть за него, но родственной души поблизости не было. До тех пор, пока однажды он не встретил молодую орчиху с малолетним орчонком. Сжалившись над умиравшими от голода путниками, шаман принял их в свой дом. Со временем они стали его семьей: Дара настолько была близка шаману, что он признал её сына и дал ему своё второе имя.
Дра Гхорх вырос могучим воином, одарённый толикой магической силы, пусть и не столь щедро как его отчим. Именно с ним Верховный шаман связывал свои надежды продолжения начатого единения орды. Кому же ещё было поручить пленение наследного принца эльфов, как не ему. Лучшие воины орков ушли с пасынком, а вернулся лишь один, сообщивший о страшной трагедии. Посох Верховного шамана – могущественнейший артефакт, озарявший сердца зеленокожих воинов надеждой, утрачен. На поиски отправились пять сотен самых отважных воинов, из которых в родные степени вернулись считанные единицы.
Мать Дра Гхорха бросилась на колени перед Великим шаманом, предлагая свою жизнь в обмен на жизнь сына. Поддавшись её уговорам, Дас Гхорх заключил сделку с созданиями тьмы, и она живой сошла в нижние планы бытия. Выполняя последнюю просьбу своей возлюбленной, старый орк столь прочно прикрепил душу пасынка к его бренным останкам, что фактически сделал его бессмертным.
Спустя месяц разведчики орков нашли Шенка и то, что осталось от пасынка, Дас Гхорх едва не обезумел, когда увидел, на что были потрачены его магические силы и добровольное пожертвование Дары. Не слушая объяснений приёмного сына, шаман возложил на него всю вину за произошедшее: утерю посоха, провал авантюры, гибель Дары, но самым страшным обвинением Дас Гхорха были его увечья, ибо они делали бесполезными жертву матери. Кому нужен безногий и безрукий бессмертный орк, чьё существование это насмешка над величием племени.
– Что скажешь в своё оправдание сегодня? Ты жалкий червь! – каждое слово произнесённое шаманом, громоподобно отражалось от стен и подхватывалось многоголосым эхом.
Пасынок остался верен себе, бросив на отчима презрительный взгляд, он сплюнул тягучую слюну на пол не желая вдаваться в беседу.