— Ладно, через два часа мы выйдем из дефлекторной зоны. Затем еще три недели — и мы на Венере. — Джимми чихнул.
— Скорей бы! — простуженным голосом откликнулся Рой. — Ни за что больше не суну нос в космос, только последний раз — чтобы добраться домой, на Землю. А затем поселюсь где-нибудь в Центральной Америке и займусь разведением бананов. Там хоть тепло.
— Нас могут не выпустить с Венеры после расправы, которую мы учиним над Маккатченом.
— Ты прав. Но это не беда. На Венере еще теплее, чем в Центральной Америке, а мне ничего больше не нужно.
— Нам вообще ничто не грозит. — Джимми снова чихнул. — По венерианским законам самое большое наказание за убийство — пожизненное заключение. Нормальная, теплая, сухая камера на весь остаток жизни. Что еще нужно человеку?
Секундная стрелка хронометра делала круг за кругом: время шло. Рой держал наготове руки, выжидая мгновения, когда можно будет наконец сбросить хвостовые ракеты и позволить «Гелиосу» вырваться из этой кошмарной дефлекторной зоны.
И вот она, команда, взволнованно выкрикнутая Тэрнером:
— Пошел! Пуск!
Грохотнули ракеты. «Гелиос» пронизала дрожь. Отброшенные назад, втиснутые в свои кресла Джимми и Рой почувствовали себя счастливыми. Теперь до встречи с Солнцем, с его живительным сиянием, с благословенной жарой оставались минуты.
Это произошло даже быстрее, чем они ожидали: яркая вспышка света, а затем короткий треск, щелчок — и обращенные к Солнцу иллюминаторы закрылись.
— Гляди! — воскликнул Рой. — Звезды! Конец всем мучениям! Ну, старина, будем подниматься опять, — восторженно сообщил он термометру и поплотнее завернулся в одеяла, так как на корабле еще царил холод.
Фрэнк Маккатчен сидел у себя в венерианском отделении Межпланетного почтового ведомства вместе с седовласым Зебулоном Смитом, изобретателем дефлекторного поля. Говорил один Смит:
— Но право же, мистер Маккатчен, мне очень важно знать, как вело себя мое поле. Они ведь уже, конечно, информировали вас обо всем по радио.
Маккатчен в глубокой задумчивости раскурил одну из своих знаменитых сигар.
— То-то и оно, что нет, дорогой мой мистер Смит, — сказал он. — Как только они достаточно удалились от Солнца, чтобы радиосвязь с ними стала возможна, я начал запрашивать их о действии поля. Они попросту не отвечают. Единственное, что они сообщили, — выбрались из него живьем. А больше ничего!
Зебулон Смит разочарованно вздохнул.
— Не странно ли? Нет ли здесь некоторого, я бы сказал, нарушения субординации? Я полагал, им приказано подробно отразить в отчетах все, касающееся нового маршрута.
— Так и есть. Но эти двое — мои лучшие пилоты, асы из асов. И оба они с характерами. Ничего не поделаешь. К тому же я обманом вовлек их в эту затею, весьма, как вы знаете, рискованную. И теперь я склонен проявить снисходительность.
— Ну что ж, придется мне, видно, подождать.
— О, недолго, — заверил Маккатчен. — Они прилетают сегодня, и я обещаю передать вам всю информацию, как только они мне ее доставят. В сущности, то, что они благополучно провели две недели в двадцати миллионах миль от Солнца, само по себе доказывает успех вашего изобретения. Вы должны быть довольны.
Едва Смит ушел, как секретарша Маккатчена встревоженно доложила:
— С пилотами «Гелиоса» что-то неладно, мистер Маккатчен. Майор Вэйд только что передал из Паллас-Сити, где они сели, что они отказались присутствовать на организованном в их честь торжестве и потребовали немедленно дать им ракету для полета сюда, ничего при этом майору не объяснив. А когда он попытался задержать их, они сделались весьма агрессивными.
Маккатчен лишь мельком взглянул на составленную секретаршей докладную.
— Гм! Они чертовски несдержанны. Ладно, как только явятся — пошлите их ко мне. Я вышибу из них дурь!
Часа через три двое непокорных пилотов сами напомнили ему о себе. Он услышал доносившиеся из приемной низкие сердитые голоса, затем возмущенные протесты секретарши — и тут же дверь распахнулась: в кабинет ворвались Джимми Тэрнер и Рой Снид. Последний решительно закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
— Не пускай никого, пока я не кончу, — сказал ему Джимми.
— Будь спокоен, сюда никто не войдет, — мрачно пообещал Рой. — Но не забудь оставить что-нибудь и для меня.
Маккатчен не подавал голоса, пока не увидел, как Тэрнер засучивает рукава. Тут он решил, что пора кончать комедию.
— Привет, ребята, — произнес он с совершенно не свойственной ему сердечностью. — Рад снова видеть вас. Садитесь.