Механический голос вокализатора, как всегда, произносил слова с идеальным совершенством, но вновь, как всегда, терялась индивидуальность. Иногда она даже сомневалась, благоразумно ли учить детей речи, которая отделена от личности и связана лишь с введенными в массовое обращение произношением и интонацией.
Однако сегодня она не думала об этом. Она следила за Ричардом Хэншо. Мальчик тихо сидел на своем месте и был явно безразличен ко всему, что происходило вокруг. Он глубоко ушел в свои мысли и совершенно не походил на того подростка, которого она знала. Мисс Роббинс догадывалась, что этим утром мальчик пережил какое-то событие, и она поступила правильно, позвонив его матери, хотя, возможно, ей не следовало говорить о зондировании. Но это так модно в наше время. Все люди проходят зондирование. В нем нет ничего постыдного. Во всяком случае, не должно быть.
В конце концов она вызвала Ричарда. Ей пришлось окликнуть его дважды, прежде чем он отреагировал на ее слова и поднялся.
Общей предложенной темой было следующее: «Если бы у тебя появилась возможность путешествовать на каком-нибудь древнем транспортном средстве, что именно ты выбрал бы и почему?» Мисс Роббинс пользовалась этой темой каждый семестр. Тема вызывала ощущение истории и этим была хороша. Она заставляла учеников размышлять об образе жизни людей прошлых поколений.
Мисс Роббинс прислушалась к тихому голосу Ричарда Хэншо.
— Если бы я мог выбрать древнее средство передфижения, — сказал он, произнося «ф» вместо «в», — я бы выбрал стратолайнер. Он летит медленный, как и все другие древние средства, но он чистый. К тому же из-за полетов в стратосфере он должен быть весь закрыт, поэтому на нем невозможно подцепить какую-нибудь болезнь. А ночью с него можно смотреть на звезды так же хорошо, как и в планетарии. Взглянув вниз, вы бы увидели Землю, похожую на карту, и могли бы даже заметить облака…
Он зачитал еще несколько сотен слов.
После того как мальчик кончил читать, она поправила его:
— Ричард, это произносится: пере-дви-жение. Никаких «ф». Ударение на первый слог. И не следует говорить «летит медленный», а вместо «смотреть хорошо», я бы написала «хорошо видно». Что скажет класс?
Выслушав несколько ответов, она перешла к главной теме урока.
— Все правильно. Но какая разница между прилагательным и наречием? Кто мне может сказать?
Занятия продолжались. Когда подошло время ланча, некоторые ученики остались в классе, другие отправились домой. Ричард остался. Мисс Роббинс отметила это, потому что прежде он никогда не оставался.
Послеобеденные занятия закончились, прозвенел последний звонок, и началась обычная суматоха, когда двадцать пять мальчиков и девочек, с грохотом роняя вещи, не спеша занимали свои места в очереди.
Мисс Роббинс захлопала в ладоши.
— Быстрее, дети. Зелда, займи свое место.
— Я уронила ленточный перфоратор, мисс Роббинс! — оправдываясь, воскликнула девочка.
— Хорошо, поднимай его, поднимай. А теперь, дети, живее, живее.
Она нажала на кнопку, и часть стены скользнула в специальную нишу, открывая серую пустоту большой Двери. В отличие от обычной Двери, через которую некоторые ученики уходили домой на переменах, эта была самой последней моделью и являлась предметом гордости их состоятельной частной школы.
Будучи вдвое шире обычной, она обладала большим и впечатляюще оснащенным «автоматом последовательного поиска», который мог настраивать Дверь на серию различных координат через заданные интервалы времени.
В начале каждого семестра мисс Роббинс всегда посвящала часть дня настройке этого прибора, вводя координаты домов своих новых учеников. Зато потом весь оставшийся срок он, слава богу, почти не требовал к себе внимания.
Класс выстроился по алфавиту — сначала девочки, потом мальчики. Дверь стала бархатисто-черной, и Эстер Адамс, помахав рукой, шагнула в пустоту.
— До за-а-ав…
Прощание оборвалось на середине, почти как всегда.
Дверь стала серой, затем снова почернела, и через нее прошла Тереза Кантроччи. Серая, черная — и ушла Зелда Карлович. Серая, черная — Патриция Кумбс. Серая, черная — Сара Мей Эванс.
Очередь становилась все короче. Дверь проглатывала девочек одну за другой, отправляя их по домам. Иногда некоторые мамы забывали настроить домашнюю Дверь на режим приема в положенное время, и тогда школьная Дверь оставалась серой. После минутного ожидания механизм автоматически переходил к следующей комбинации, а незадачливый ученик ждал, пока пройдут все остальные, после чего звонок из школы напоминал забывчивым родителям о правилах и долге. Подобная небрежность всегда плохо действовала на учеников, особенно впечатлительных, которых больно задевало доказательство того, что дома о них думают мало. Мисс Роббинс старалась объяснить это родителям, но каждый семестр такие случаи хотя бы раз, но повторялись.