Но потом ей пришло в голову, что в таком случае она получит просто анонимного консультанта. Значит, ее уравняют с простыми пользователями общественной Двери в городских трущобах — и на какое внимание она тогда может рассчитывать? С другой стороны, если она останется в своей общине, ее слово будет иметь вес…
Миссис Хэншо просмотрела районную карту — из той превосходной серии, которую подготовила компания «Двери» и бесплатно раздавала клиентам. Каждый раз, раскрывая ее, миссис Хэншо испытывала невольный прилив гражданской гордости. Это был не только прекрасно изданный указатель координат Дверей. Это была настоящая карта, которая обозначала точно выверенное положение каждого дома.
А почему бы и нет? Район А-3 славился во всем мире как символ аристократии. Он стал первой общиной на планете, которую полностью обеспечили Дверями. Первый, самый большой, самый богатый и известный всем район. Здесь не было ни заводов, ни складов. Здесь не было даже дорог. Каждый дом превратился в маленькую изолированную крепость, Дверь которой имела выход в любую точку мира, где находилась другая Дверь.
Она внимательно просмотрела кодовый список района А-3, в котором числилось пять тысяч фамилий. Она знала, что среди них найдется и несколько психиатров. В районе А-3 обитали только известные профессионалы.
Доктор Гамильтон Слоун оказался вторым, до имени которого она добралась, и ее палец заскользил по карте. Приемный кабинет доктора находился менее чем в двух милях от ее дома. Ей понравилось его имя. Сам факт, что он жил в А-3, свидетельствовал о достоинствах этого человека. И он жил совсем рядом — практически по соседству. Он должен понять, что это безотлагательное дело — дело, требующее конфиденциальности.
Она решительно позвонила в его приемную и условилась о встрече.
Доктор Гамильтон Слоун выглядел сравнительно молодо, не старше сорока лет. Он был из хорошей семьи и слышал о миссис Хэншо.
Молча выслушав ее, он сказал:
— И это все началось с поломки Двери?
— Совершенно верно, доктор.
— Как вы считаете, может быть, он боится проходить через Двери?
— Конечно нет. Что за странная идея!
Она откровенно испугалась.
— Все возможно, миссис Хэншо. Все возможно. В конце концов, когда вы перестаете задумываться над тем, как работает Дверь, это еще более пугающий симптом. Вы шагаете в Дверь, и в одно мгновение ваши атомы превращаются в энергетическое поле, которое передается в другую часть пространства и снова преобразуется в материю. И в это мгновение вас не существует.
— Я уверена, что никто не думает о таких вещах.
— А ваш сын, возможно, задумался. Он стал свидетелем поломки Двери, и он мог сказать себе: «А что, если Дверь сломается в тот миг, когда я буду на полпути?»
— Но это чушь. Он до сих пор пользуется Дверью. Он даже был со мной в Кантоне — а это уже Китай. К тому же, как я вам уже говорила, раз или два в неделю он проходит сквозь нее в школу.
— По собственной воле? Радостно и весело?
— Вы правы, — неохотно призналась миссис Хэншо. — При этом он выглядит немного расстроенным. Но, доктор, что толку рассуждать? Если бы вы сделали быстрое зондирование и посмотрели, в чем проблема, может быть, моим бедам пришел бы конец. — В ее голосе появились бодрые нотки. — Я уверена, причина совершенно незначительная.
Доктор Слоун вздохнул. Он питал отвращение к слову «зондирование», но ему приходилось слышать его все чаще и чаще.
— Миссис Хэншо, — сказал он терпеливо, — быстрого зондирования не существует. Я знаю, что страницы журналов пестрят этим словосочетанием и оно стало предметом увлечения в некоторых кругах, но поверьте, его во многом переоценивают.
— Вы серьезно?
— Вполне. Зондирование очень сложно само по себе и по теории заключается в выслеживании психических циклов. Понимаете, клетки мозга связаны друг с другом огромным числом соединительных линий. Некоторые из этих линий используются чаще, чем другие. И именно они определяют склад ума, а также сознательные и бессознательные привычки. По теории зондирования структуру этих взаимосвязей в мозгу можно использовать для предварительного и уверенного диагноза психических недугов.
— Ну так и что же?
— Дело в том, что подвергаться зондированию — очень страшная вещь, особенно для ребенка. Это травмирующее переживание. По времени оно занимает около часа. После чего результаты положено направлять в центральное психоаналитическое бюро для дальнейших исследований — а на это обычно уходит несколько недель. В заключение, миссис Хэншо, мне остается сказать, что есть много психиатров, которые считают теорию анализа и зондирования совершенно непригодной.