Выбрать главу

— Хорошо, хорошо, — сказал Робертсон, слушавший затаив дыхание.

— Я сказал, что люди написали тома и тома комментариев к его пьесам. Естественно, он захотел посмотреть какую-нибудь книгу о себе, и мне пришлось взять ее в библиотеке.

— И?

— Он был потрясен. Конечно, он не всегда понимал наши идиомы и ссылки на события, случившиеся после тысяча шестисотого года, но я помог ему. Бедняга! Наверное, он не ожидал, что его так возвеличат. Он все говорил: «Господи! И что только не делали со словами эти пять веков! Дай человеку волю, и он, по моему разумению, даже из сырой тряпки выжмет целый потоп!»

— Он не мог этого сказать.

— Почему? Он писал свои пьесы очень быстро. Он говорил, что у него были сжатые сроки. Он написал «Гамлета» меньше чем за полгода. Сюжет был старый. Он только обработал его.

— Обработал! — с возмущением сказал преподаватель английского языка и литературы. — После обработки обыкновенное стекло становится линзой мощнейшего телескопа.

Физик не слушал. Он заметил нетронутый коктейль и стал бочком протискиваться к нему.

— Я сказал бессмертному барду, что в колледжах есть даже специальные курсы по Шекспиру.

— Я веду такой курс.

— Знаю. Я записал его на ваш дополнительный вечерний курс. Никогда не видел человека, который больше бедняги Билла стремился бы узнать, что о нем думают потомки. Он здорово поработал над этим.

— Вы записали Уильяма Шекспира на мой курс? — пробормотал Робертсон. Даже если это пьяный бред, все равно голова идет кругом. Но бред ли это? Робертсон начал припоминать лысого человека с необычным произношением…

— Конечно, я записал его под вымышленным именем, — сказал доктор Уэлч, — Стоит ли рассказывать, что ему пришлось перенести. Это была ошибка. Большая ошибка. Бедняга!

Он наконец добрался до коктейля и погрозил Робертсону пальцем.

— Почему ошибка? Что случилось?

— Я отослал его обратно в тысяча шестисотый год. — Уэлч от возмущения повысил голос. — Как вы думаете, сколько унижений может вынести человек?

— О каких унижениях вы говорите?

Доктор Уэлч залпом выпил коктейль.

— О каких! Бедный простачок, вы провалили его.

Давайте не будем

© Перевод И. Гуровой.

Профессор Чарлз Киттредж бежал размашисто, неуверенно вскидывая ноги, и успел отшвырнуть стакан, который младший профессор Хебер Вандермир уже поднес к губам. Все произошло словно запечатленное замедленной съемкой.

Вид у Вандермира, не слышавшего, как подбегал Киттредж, — настолько поглощали его собственные мысли, — был теперь и растерянный и пристыженный. Он опустил глаза на осколки стакана в расползающейся лужице.

— Что это?

— Цианистый калий. Я сохранил кусочек, когда мы собирались… просто на случай…

— И чем бы это помогло? Ну вот, одним стаканом меньше. И придется убирать осколки… Нет, этим займусь я.

Киттредж нашел бесценный кусок картона, чтобы сгрести осколки, и еще более драгоценную тряпочку, чтобы вытереть ядовитую жидкость. А потом вышел — надо было выбросить осколки, а также (какая жалость!) картонку и тряпочку в один из трубопроводов, который извергнет их на поверхность.

Когда он вернулся, Вандермир сидел на койке, вперив в стену остекленевший взгляд. Волосы физика совсем поседели, и, естественно, он исхудал. В убежище толстяков не было. Киттредж — с самого начала долговязый, тощий и седой — по контрасту почти совсем не изменился.

— Помните былые дни, Китт? — пробормотал Вандермир.

— Стараюсь не вспоминать.

— Единственная остающаяся нам радость. Университеты были университетами. Занятия, оборудование, студенты, воздух, свет и люди… Люди!

— Учебное заведение остается учебным заведением, пока есть хотя бы один учитель и один ученик.

— Вы почти правы, — тоскливо отозвался Вандермир. — Учителей есть даже двое. Вы — химик, я — физик. Нас двое. Остальное мы можем почерпнуть из книг. И один аспирант. Он будет первым, кто получит докторскую степень здесь внизу. Такая честь! Бедняга Джонс.

Киттредж заложил руки за спину, чтобы они не дрожали.

— И двадцать мальчиков и девочек, которые тоже со временем получат дипломы.

Вандермир поднял голову. Лицо у него стало совсем серым.

— А чему нам их учить пока? Истории? О том, как человек обнаружил, что заставляет водород делать бум-бум? И радовался, как беззаботная птичка, пока один бум-бум следовал за другим?.. Географии? Мы можем описать, как ветры повсюду рассеивали сверкающую пыль, а водяные потоки уносили растворившиеся изотопы по глубинам и мелям океана.