— Добро пожаловать в мой домик, — сказал Йоши. — Чем могу быть полезен вам?
— Йоши, это я, — ответил посетитель, который был повыше ростом, открыв лицо.
— Нами! — воскликнул Йоши. Ему хотелось броситься к ней и прижать ее к груди. Но его сдерживало присутствие другого посетителя в плаще. — Тебе и твоему другу не следовало выходить в такую холодную ночь.
— Друг? Друг?! — сказал второй посетитель, открывая лицо. — Наверное, я больше, чем друг.
— Мама! Прости, я не узнал тебя, — сказал Йоши удивленно. — Вы обе так таинственно себя ведете: укрылись плащами, не называете себя. Когда слуга позвал меня, я просто не знал, что думать. Пожалуйста, снимите плащи и идемте в комнаты, там нам будет удобнее. Вы, конечно, выпьете со мной чаю.
Увидев мать, Йоши сразу догадался о цели их прихода и, приглашая их, напряженно думал о том, как вести себя в этой ситуации.
Когда они уселись перед чашками ароматного зеленого чая, Йоши всмотрелся в мать. Какой она стала маленькой и старой! Волосы ее поседели, щеки и лоб испещрены мелкими морщинами, а руки дрожат. Как это грустно, что она, в свое время известная красавица, так сильно изменилась.
Как будто угадывая его мысли, госпожа Масака сказала:
— Да, годы наложили свой отпечаток.
— Мама, по-моему, ты прекрасна, и это большая честь для меня, что ты пришла ко мне. Я очень рад видеть тебя, — сказал Йоши.
— Не считая паломничеств, это первый раз, что я вышла из моего северного флигеля за много лет. Мне надо было прийти к тебе, чтобы поговорить о важном деле.
— Да, мама, я догадываюсь, почему ты здесь, — сказал Йоши, с необыкновенным вниманием рассматривая свою чашку.
— Йоши, я в прошлом просила тебя забыть ссору с князем Чикарой, — голос госпожи Масаки дрогнул. — Может быть, просьбы старой женщины не имеют значения для тебя. Так вот, на этот раз я прошу за Нами. Она сказала мне о том, что вы любите друг друга. Мы решили, что если ты откажешься от сегодняшнего поединка, она разведется с Чикарой и придет к тебе. Я смогу провести мои последние годы у тебя в доме с моей невесткой. Мы обе постараемся сделать твою жизнь счастливой и полной. — Госпожа Масака повернулась к Нами и добавила: — Нами скажет тебе, как ты нам нужен.
Йоши поднял руку в знак просьбы к женщинам замолчать.
— Мама, Нами, — сказал он. — Поздно. Я не могу ничего изменить. Через несколько часов я встречусь с Чикарой и дело будет решено.
Исполненная отчаяния, Нами воскликнула:
— Йоши, я люблю тебя. Я не сомневаюсь в твоей храбрости и в чувстве чести. Я не буду уважать тебя меньше, если ты откажешься сражаться с Чикарой. Еще не поздно! Ты можешь уйти со мной. Мы сегодня же уйдем из Киото и начнем новую жизнь.
— Прости меня. Для меня вопрос чести — сразиться с Чикарой.
Госпожа Масака вдруг расплакалась. Нами обняла ее худенькие плечи и утешала ее, и наконец та затихла, согнувшись, с выражением неописуемого горя на морщинистом лице.
— Йоши… сын… — простонала она. — Через несколько часов ты сразишься с одним из лучших фехтовальщиков Японии. Нами и я, мы потеряем тебя, когда ты больше всего нам нужен.
— Вы не потеряете меня. Я не боюсь Чикары. Я фехтовальщик, — просто сказал Йоши.
— Чикара — не деревенский парень, — воскликнула госпожа Масака. — Да, мы знаем о твоей академии фехтования в Сарашине. Однако Чикара одолел многих самых знаменитых фехтовальщиков. Он человек коварный и опытный. Она замолчала, потом добавила в отчаянии: — По сравнению с ним ты — мальчик.
— Йоши, — вставила Нами. — Твоя мать права. Откажись от поединка! Я пришла к тебе в этот поздний час, чтобы ты выслушал меня. Я разведусь с Чикарой и начну новую жизнь с тобой. Оставим Киото Чикаре. Мы можем уйти на север в Камакуру, где Йоритомо собирает свою армию, и там мы будем счастливы.
— Нами, как ты не понимаешь? Моя жизнь, честь, мое будущее зависят от этого поединка. Подожди до завтра. Я вернусь к тебе.
— Ты не вернешься. Над нами всеми нависло проклятие, — сказала госпожа Масака раньше, чем Нами успела ответить. Она подняла тонкую руку трагическим жестом и продолжала. — Я могу это объяснить, только если расскажу одну историю, которую я никогда раньше не рассказывала. Слушай, и ты поймешь, почему тебе нельзя сражаться с князем Чикарой. Она глубоко вздохнула, чтобы собрать силы.
— Много лет тому назад, до твоего рождения, я была гордой фрейлиной. Другие дамы мне завидовали, потому что я была любимицей императрицы и мне давались привилегии, обычно предоставляемые только людям более высокого положения. Из зависти другие фрейлины избегали меня. У меня не было друзей, я была одинока и грустила.
Однако был один человек, который относился ко мне со вниманием и с уважением. Он был молод, силен, и я вскоре влюбилась в него. Была ли это любовь или увлечение, но я ночами не спала, думая о моем прекрасном воине. Днем я придумывала сложные фантастические истории о нас, и, как я воображала, нашей взаимной любви.
И я ревновала. Да, я, которую с детства приучали считать ревность одним из самых тяжелых грехов, была вне себя от ревности, если он разговаривал с другой.
Представьте себе, как я мечтала о великой любви, которая существовала только в моем воображении. Да, я вела себя глупейшим образом. Я была молода и неопытна, и мое тайное, как я думала, чувство было всем ясно.
Представьте себе, как я была расстроена, когда мне сказали, что мой любимый ухаживает за другой фрейлиной императрицы. Расстроена? Это не то слово. Я потеряла аппетит и сон. Сама императрица заметила, как я плохо выгляжу. В мои бессонные часы у меня возник замысел. Я использую мою красоту так, как женщины всегда делали.
В руках решительной женщины мужчина — мягкий воск. Мой герой был таким же. Я заманила его за мою ширму. Впервые за мою занавеску вошел мужчина, и, несмотря на мою неопытность, это была ночь блаженства. Я была уверена, что он станет моим. Он ушел — удовлетворенный любовник — в час крика петуха, и я целый день ждала его стихов, которые присылают молодой жене на следующее утро, и письма. Я ничего не получила. Наоборот, я узнала, что он опять видится с моей соперницей.