– Пощади! – простонал он одними губами, беззвучно и тем не менее умоляюще.
– А ты пощадил меня, когда пронзал этим мечом? – спросил Девлик.
– Нет! – казалось, призрак не понимает, какой смысл во встречном вопросе колдуна. – Ты был бы растворен и поглощен – тихо, быстро, безболезненно! В каком-то смысле, ты воплотился бы в нас четверых. А я буду разрушен, потерян, уничтожен навсегда! Как это ужасно…
– Только не для меня! – Девлик покончил с этим глупым разговором, пронзив лоб призрака и проследив за крошечным водопадом из искр, стекающим вдоль поверхности камня. В сущности, он медлил лишь потому, что прыгающее и меняющееся лицо призрака вдруг напомнило ему кого-то. Кого? Наверное, это игры мертвого разума, деградирующего и путающегося уже и в доступных воспоминаниях. Да, именно так! Ведь призрак был похож на Фонрайля. Такого, каким он мог быть тысячу лет назад, вероятно. Какая глупость!
Отбросив в сторону горсть пыли, оставшуюся от рукояти меча, Девлик поддел сапогом сверкающую кучку, в которую превратились останки "молодого Фонрайля". Колдун осторожно заглянул вглубь черной норы, ощупал ее края и рывком забросил тело в темные глубины.
Сначала он очутился в полной темноте, пронзить которую не смогло даже волшебное ночное зрение. Затем, стоило Девлику сделать пару шагов, откуда-то взялся свет. Кажется, он рождался самой тьмой, вдруг перерождающейся и делающей одолжение ослепшим глазам. Ночь блекла, истончалась, сдавалась перед неведомым рассветом, наступавшим сразу отовсюду. Впрочем, яркого светлого дня он так и не дождался. В сумраке, ровном и спокойном, Девлик увидел себя стоящим у стены в большой комнате, сложенной из грубого серого камня. Напротив притаился последний оплот тьмы – ровный черный прямоугольник дверного проема. Рядом с ним, прижав колени к груди, на полу сидело очередное чудовище. С виду оно чем-то походило на человека, вот только руки были длиннее положенного раза в два. Череп с конической высокой макушкой покрывали короткие жесткие волосы, мощная нижняя челюсть с выгнутыми, как у секача, клыками, выступала далеко вперед. Нос был расплющенным пятаком, низкий лоб переходил в плоские, выдающиеся, словно козырьки, надбровные дуги.
Чудовище медленно раскрыло глубоко посаженные глаза и оттуда полился дивный голубой свет, такой чистый и яркий в здешнем полумраке. Толстые черные губы раздвинулись, выпуская дребезжащие, тихие слова:
– Визитер? Или видение?
– Визитер, – спокойно ответил Девлик, готовясь к новой схватке. Огладив ладонью рукоять Вальдевула, которой, к сожалению, совершенно не чувствовала мертвая кожа, он подумал, будет ли его верный меч полезен против этого монстра? Или опять придется пользоваться подручными средствами… какими? Делая шаг вперед, колдун твердо сказал: – Я пришел…
Чудовище, все так же расслабленно сидящее на полу, недовольно шевельнуло ручищей.
– Не тараторь, визитер. Подожди, подожди, сейчас я пороюсь по закоулкам… Ага. Ну что же, здравствуй, Сорген.
– Как? Откуда ты узнал мое имя? – если мертвец может поразиться, Девлик поразился. Его обожгла страшная догадка, но едва он открыл рот, чтобы крикнуть, чудовище хрипло рассмеялось.
– Не бойся, я не стану называть твоего тайного имени – хотя для меня оно, как ты можешь понять, совсем не тайна.
– Кто ты такой? – Девлик быстро оправился от шока и снова попытался взять нить разговора в свои руки. В конце концов, чего ему бояться? Хуже уже не будет.
– Страж, – ответило чудовище.
– М…мм. И все? Никакого имени? – спросил Девлик, про себя подумав – значит, стычки снова не избежать. Чудовище мелко расхохоталось: со стороны это походило на камнепад или кашель умирающего от чахотки.
– А для чего мне имя? Кто будет звать меня здесь, в вечной пустоте и темноте? Папа и мама? – чудовище наконец пошевелилось. Ерзая задницей по полу, оно не поднималось и не сдвигалось в сторону. Просто устраивалось поудобнее. – С тех пор, как Книжник устроил здесь, в этой дыре между мирами, мою дверь, ты первый посетитель. Не считая Книжника, конечно.
– Кто это?
– Однако! У тебя хватило сил и ума, чтобы проникнуть сюда, но при этом ты никогда не слышал о Книжнике.
– Не стану отрицать, что развит несколько односторонне.
– Ха-ха! Веселый паренек, – толстые губы чудовища исказила кровожадная гримаса – наверное, это была улыбка. – Книжник – этот тот, кто хранит Вселенскую книгу. Про нее ты тоже не слыхал?
– Да нет, про нее слышал.
– А! Рад за тебя, – страж прикрыл свои яростно-голубые глаза и в комнате сразу стало гораздо темнее. Массивные плечи приподнялись и опустились, издавая скрип и скрежет. Девлик сделал еще один шаг вперед.
– Для чего же ты стоишь на посту?
– Известно, для чего! – откликнувшись, чудовище открыло глаза и окатило колдуна потоком голубого света. – Чтобы отделять миры друг от друга. У меня под боком дыра в мир, который является изнанкой того, из которого явился ты. Понимаешь? Про существование разных миров, надеюсь, тебе рассказывать не нужно?
– Нет.
– Замечательно! Я мог бы рассказывать до тех пор, пока ты не рассыпался бы в прах. Так вот, есть миры, лежащие рядом один с другим, будто ячейки в пчелиных сотах. Ты ведь знаешь…
– Что такое пчелиные соты? Ты издеваешься?
– А? Ну, может и издеваюсь. Тебе жалко? Мне-то не скоро подвернется случай еще раз потрепаться. Так вот, есть миры пчелиных сот. Они совершенно разные, похожие и не похожие – но один с другим не связан ничем, кроме тоненькой стеночки, увидеть которую не под силу большей части населяющих эти миры существ. Колдуны путешествуют по ним, вызывают туда и обратно обитателей, превращающихся в демонов. Что такое демоны, ты… а, впрочем, это уже не смешно. Это положение не страшно и никому ничем не грозит. В каком бы мире ни очутился Сорген, он не внесет дисгармонии и диспропорции. Но тот мир, что лежит у меня за спиной, совсем другое дело. – Страж, подняв неимоверно длинную руку, протянул ее в сторону и легонько похлопал по темному дверному проходу. Выходит, он был не пустой и не раскрытый? Девлик попытался рассмотреть его как следует, но не преуспел.
– Что же это за мир?
– На самом деле, это не самостоятельное измерение. Это – изнанка вашего мира! Понимаешь? Словно бы левая сторона твоей рубашки. На ней вышит тот же самый узор, только если поглядеть на него, он будет выглядеть шиворот-навыворот.
– И что же? В том мире люди ходят на руках, а деревья растут корнями вверх?
– В чем-то ты, несомненно, прав. В этом месте живут отражения настоящих, с твоей точки зрения, людей и животных. Не знаю – тамошние обитатели, скорее всего, думают, что это они настоящие… Или нет, о чем я болтаю! Они про это ничегошеньки не знают, так же, как и ты.
– Так отчего же переход в этот мир нужно сторожить – я не понял? – спросил Девлик, постепенно заинтересовываясь рассказом стража и забывая о предстоящей схватке. – Чем он так отличается от других миров?
– Не понял, да? – голос чудовища звучал почти что с отеческой лаской и терпением. – Так как он изнанка настоящего мира – будем считать так, плевать мне на мнение этих антиподов! – значит, если материя настоящего мира соприкоснется с материей изнанки, последствия будут катастрофически! Было дело, несколько не в меру рьяных магов пробили здесь дыру и соединили противоположности в одно целое. Что тогда началось! Цепная реакция могла бы уничтожить всю Вселенную, вот так. К счастью, Книжник – не просто равнодушный наблюдатель событий. Он вмешался, выстроил тут тамбур, дверь и меня. Вовремя – даже в вашем мире еще много что осталось, как я слышал.
– Точно, – поддакнул Девлик. Давний рассказ Фонрайля, прочитанный ему перед отправлением на восток, заиграл новыми красками. – Неужели гибель одного мира может затронуть все…. ВСЕ?
– Ну… – казалось, что чудовище слегка смутилось. – Может быть, вся Вселенная и не могла погибнуть, не знаю. Однако страницы великой книги могли сгореть, а Книжник этого страшно не любит.
– Значит, ты его слуга?
– Сложный вопрос. Он пишет книгу, и никогда, никто не сможет понять, что же первично – событие или запись на безбрежных страницах? Быть может, Книжник просто скрупулезно записывает каждое незначительное событие, а может, он сам все это придумывает и тем самым творит историю миллионов миров. Где нам, убогим, постигнуть этого гиганта? … Мы – его дети, рабы, жертвы и герои. Вот и я тоже.