Старейшина Эшви сам отобрал десяток бойцов сопровождения и до обеда читал им наставления в своей обычной манере. Судя по всему, усвоив хотя бы половину урока, счастливчики Касты должны были стать вполне «достойными воинами».
Трех лошадей, отъевшихся и отдохнувших на щедрых гномьих харчах, предполагалось вести в поводу, особо не утруждая: в случае непредвиденной опасности они должны были вынести хозяев из неизбежной сечи. Впрочем, так как путь лежал по просеке, прорубленной гномами вдоль Сторожек, возможность бегства верхом входила в разряд несбыточного.
А перед самым отъездом Денхольму удалось наконец поговорить с Илей.
Заплаканная девушка ткнулась носом в его плечо, и теплая волна охватила короля целиком, и расхотелось куда-то ехать, и смысл жизни показался неимоверно простым: растянуть до бесконечности это невольное объятие…
— Возьми меня с собой, Денни! — тихо попросила трактирщица, пряча лицо в складках его одежды. — Возьми с собой, если сам не можешь остаться…
— Я не могу, моя маленькая и храбрая девочка, — погладил ее волосы Денхольм, раздираемый нежданным приливом нежности.
Он хотел добавить, что и сам не знает ничего о ждущих впереди опасностях и потому не может рисковать женщиной, ворвавшейся в его сердце отрядом завоевателей, захвативших крепость… Он многое хотел ей сказать, но вместо этого смущенно буркнул:
— Я не могу заменить тебе Эйви-Эйви…
Илей отпрянула и посмотрела в немом изумлении.
— При чем тут Эйви-Эйви? — строго спросила она, хмуря красивые брови.
— Дурак ты, Хольмер! — буркнул из-за угла наслаждавшийся сценой Торни. — Побратим ей был вроде отца. Или дяди…
— Не хочешь брать, так и скажи! — обиженно поджала губы трактирщица. — Но только знай: когда нас волокли в Башню, один из стражников сказал другому: «Теперь посмотрим, далеко ли они уйдут без проводника! Дело сделано, и награда, считай, у нас в кармане!»
— Ты полагаешь, — улыбнулся король, — что после этих слов я упаду перед тобой на колени и стану слезно молить составить мне компанию?
Илей фыркнула с видом оскорбленной невинности и отвернулась к стене.
— Не сердись на меня, маленькая. Ревность глупа, и ничего с этим не поделаешь. Я не знаю, что ждет меня впереди. Я не знаю, смогу ли я вернуться. Я ничего не обещаю и ни о чем не прошу, потому что не хочу ломать твою жизнь…
Девушка подняла раскрасневшееся лицо и прошептала еле слышно:
— Я буду ждать тебя, Денни. До самой моей смерти буду ждать…
Тогда король сделал шаг вперед, обнял ее и крепко поцеловал, забывая обо всем на свете.
— Не увлекайся, Хольмер! — осадил его насмешливый голос Сердитого Гнома. — Такие дела на дорожку не делаются, а нам уже пора выходить!
Проклиная все на свете, Денхольм разомкнул кощунственные руки и отступил от прекрасной трактирщицы. Минуту простоял в попытке впитать в себя ее образ — до мелочей, до выбившегося из прически кокетливого локона, до не сошедшей еще синевы покалеченного грубой рукой подбородка. Потом круто развернулся и пошел прочь. Лишь у самых ворот крикнул, не оборачиваясь:
— Я вернусь, Илей! Обещаю.
— Ну и глупо! — подытожил Торни. — Какие вы, люди, сентиментальные, однако.
И в бурчании своем прошел мимо бросившейся к нему Флеки, не замечая или не желая замечать. Гном шел навстречу немеркнущей славе, и такие мелочи, как страсть, его уже не интересовали.
Король и шут сердечно прощались с полюбившимся им странным народом, обещая слать о себе вести и просить подмоги в случае нужды. Воины Эшви провожали своих товарищей по оружию салютом взметнувшихся топоров, женщины норовили засунуть им в сумки позабытую в спешке снедь…
Но, к великому облегчению не любившего долгих прощаний короля, Ворота все-таки распахнулись, словно отгораживая их невидимой стеной от остающихся в Горе. И горький ветер, пропитанный полынью, взъерошил им волосы, приглашая на поверхность, выманивая под удары новых неприятностей.
На один короткий миг перед королем встали в ряд бесчисленные ловушки, западни, предательства, удары в спину, что ждали его за порогом. Нескончаемые ленты дорог, дождь и слякоть, снежные вьюги, засуха и жажда…
Гора за спиной показалась самым уютным и безопасным местом на свете. Да так оно и было, если хорошенько разобраться!
Но он сделал шаг, другой, третий, не оглядываясь, заставляя себя улыбаться…
А потом зашагал бодрее, уже не в силах остановиться.
Он ступил на широкое полотно дороги, и оно потянуло, увлекло, заворожило.
Новый путь легко ложился под ноги, торопясь и ластясь подобно расшалившемуся, истосковавшемуся щенку.
Новый путь, новая Судьба.
Без Проводника.
10.07.00–28.05.01