Король нервно зашагал по комнате. С чего начать?
— Ну, хочешь, — хмыкнул шут, — я угадаю, о чем ты думаешь?
— Порази искусством. — Заинтригованный Денхольм прервал очередной рейд от окна к окну.
Шут неестественно заломил руки, придал лицу выражение трагической таинственности, закатил глаза.
— Ты думаешь, — прошипел он замогильным голосом, — о том, что канцлер — скотина и негодяй! А еще гадаешь, как у такого урода могла родиться столь прелестная дочь!
— Шарлатан! — рассмеялся Король. — Я всегда об этом думаю!
Санди оскорбленно отвернулся к стене.
Король раскурил трубку, жадно затянулся:
— Все мои печали можно выразить двумя словами: Зона ожила!
Санди приподнялся на постели и с интересом поглядел на царственного друга:
— Это тебе Листен сообщил?
— И попытался подсунуть приказ об уничтожении Зоны. Я его выставил. А теперь сомневаюсь…
— Думаешь, может, рухнули горы? И канцлер заботится о благе государства? Да в веллиаре больше человеческих чувств, чем в папочке нашей несравненной Ташью! Чем-то она насолила ему, эта Зона Пустоты! Не иначе!
— Хотел бы я знать чем! И какую выгоду можно извлечь из Гражданской войны!
— Йо-хо! Все так серьезно?
— В том-то и дело. А главное, Зона действительно опасна. И если она ожила… Я увязну в этом болоте. Как мне узнать правду?! — Король вновь принялся мерить шагами комнату шута.
Санди пристально наблюдал за ним.
— Не делай этого, куманек! — вдруг тихо посоветовал он.
— Не делать… что? — вскинул голову Денхольм.
— Перед кем притворяешься? — грустно усмехнулся шут. — Лгун в короне! Знаю, о чем думаешь! По следам братца пойти захотелось!
Король осчастливил его долгим пронзительным взглядом:
— В Башню! За колдовство!
— Насколько я понимаю, — невозмутимо продолжил шут, — Йоркхельд I тоже решил выяснить кое-какие интересовавшие его вопросы. Оставил тебе Большую Государственную Печать и Перстень Власти, закинул котомку за плечо и… Где он теперь? Ворон кормит? А может, рыб? Тебе туда же захотелось?! — Последние слова Санди проорал в ухо королю, но Денхольм его не слушал…
— Трудно судить о жизни, сидя на троне, — прошептал он наконец. — Но еще труднее усидеть во дворце, если позвала дорога. Я… не видел этот мир… Дворцовый парк да храмы Итанора — вот мое королевство!
— Дорога его позвала! — возмутился шут. — А что ты знаешь о дороге, куманек! Что мы с тобой о ней знаем?! Твой покойный братец, между прочим, языки учил разные. И с посольствами часто ездил! Из самой Саадии вернуться исхитрился! И по Внутреннему морю Валирет плавал! А что ты умеешь? Мечом махать?
— Не только! — обиделся Денхольм. — Я прекрасно ориентируюсь на местности. И паруса умею ставить! Теоретически…
— О том и толкую, путешественник! Ты ведь даже на охоту всего пару раз выбирался! Трудно представить большего домоседа, чем ты, куманек! А все туда же! Дорога его позвала!
— Не шуми. Вредно тебе, — попытался успокоить шута король. — Разумеется, я никуда не поеду. Но помечтать-то я могу?
Он остановился возле окна, помедлив немного, распахнул его. Свежий ветер ворвался в комнатушку Санди, смел со стола свитки со старыми стихами, потрепанные ноты, кинул в лицо короля клочья речных туманов, взъерошил волосы. И полетел дальше, прочь из дворца и Священного Города, в сады Вэльстана и поля Вилемонда, скользнул своим крылом по снежным склонам гор Рорэдола и рванул через Эственд туда, где в кольце Охранных Гор истекала гноем минувших столетий Зона Пустоты, Вендейр.
Денхольм стоял у окна и смотрел вдаль, словно хотел полететь вместе с ветром, подняться выше самых высоких гор и увидеть все, что должно. Прямо сейчас. Немедленно.
— Так долго ты не пролетишь, — ехидно заметил наблюдавший за ним шут. — Даже Заклинание Воздуха такого не выдержит! И никакой Мир не справится с Магией подобной силы! Ну что ты там высматриваешь, куманек!
— Смотри сам, — тихо посоветовал король. — Вот солнце садится за деревья, и они превращаются в море зеленого огня… А где-то там, за парком, звенят натянутые до предела, покрытые где росами, где пылью струны Дороги…
— Да ты, братец, поэт почище Короля-Менестреля! В настоящей дороге очень мало романтики, я полагаю. Это прежде всего тяжелая потная работа для ног. И настоящая пытка для желудка. Да и ты как-никак все-таки Божьей Милостью Король, а не бродяга, который, глядя на закат, понял, что засиделся под одной крышей. А главное, тебе пока некому передать Перстень Власти!
— Ты прав, как всегда. Но я уже сказал: я просто мечтаю.
— Опасно ты мечтаешь, куманек! Я бы сказал, жизненно мечтаешь. Давай-ка лучше спать. Завтра тяжелый день: конная прогулка по Итанору. Надеюсь, ты не забыл, что нам предстоит паломничество в честь Светлых Богов, победителей Ронимо?
— Душно мне во дворце, — пробормотал король, но, взглянув на возмущенного Санди, покорно согласился: — Спать так спать. Я переночую у тебя?
— Какая честь! — беззлобно проворчал шут, уступая половину постели. — Интересно, а ответь я отказом?
— А ты попробуй, — усмехнулся король, отвоевывая подушку и солидный кусок одеяла. — И бесценный опыт общения со свирепеющим монархом тебе обеспечен!
Он потянулся, закрыл глаза и… провалился в Небытие.
Глава 2. ПЕРВАЯ ПЕТЛЯ
…Он шел, утопая в тумане, по странному коридору, полному приоткрытых дверей. В гнетущей тишине гулко и тревожно отдавались шаги. Где-то капала вездесущая вода, пробивая гранит холодного пола. Ноги подчинялись с трудом, голова раскалывалась на тысячи осколков, в ушах медленно плыли тяжелые волны набата. Король шел и открывал двери. Было муторно от того, что он умер, умер так давно, что тщетно силился вспомнить, когда это было. Он знал лишь, что бесконечно долго идет по Коридору, в Котором Нет Жизни. Небытие, тягучее и вязкое, липло к сапогам, путало шаг. Двери открывались с протяжным скрипом несмазанных петель, в заржавевших замках торчали сломанные ключи. Никого. Пустота и паутина Несущего… Он устал, как же он устал! Трудно идти без цели, без дороги. Без надежды куда-то дойти. За очередной дверью открылась небольшая комнатка, такая же, как миллионы других до нее. Но в отличие от многих она пустовала. По крайней мере на короля не уставилась пара горящих жаждой жизни глаз, в которых не отражалось ничего, кроме Смерти. Комната манила, она ждала хозяина. И он шагнул за порог.
Странные здесь были дома. Обрывки тканей украшали стены, источенные червями шкафы хранили осколки посуды. На сломанном шатающемся столе он увидел шахматную доску с безголовыми фигурами… Серебряные колокольчики со сломанными язычками никогда не нарушат Всеобщего Покоя своим звоном, и свечи с вырванными фитилями никогда не рассеют Всеобщую Тьму. Переплеты старинных книг без страниц, разбитая мозаика полов, погнутые ложки, истлевшие одежды…
«Просто вещи тоже мертвы, — со странной горечью догадался король, — как и их хозяева!»
Он поднял с пола осколок хрустального шара, смутно напомнивший что-то знакомое. Король вгляделся. Кусок цельного хрусталя украшала серебряная молния. Не иначе, гномья работа… И вдруг он понял, ЧТО держит в руках. И сердце отказалось биться. Осколок Священного Скипетра Королей Элроны. Его Скипетра! Неужели Элрона тоже мертва? Как и он сам?!
И тут король вспомнил, кого он искал за дверями, от кого жаждал получить совет и утешение.
— Брат! — закричал он. — Йоркхельд! Где ты! Отзовись! Это я, Денхольм!
— Ну вот, — раздался в ответ тягучий бас, — сначала он просто бродил, мешая душам беседовать со Смертью, теперь он стал кричать. Этак он мне всех перебудит. А ради чего? Что ты здесь ищешь, человече? Зачем из ночи в ночь тревожишь мой покой?
— Я ищу брата! — звонко и твердо крикнул Денхольм. — Я не уйду, пока не поговорю с ним!
— Я не глухой, — сурово заметил тот же голос. — В своем ли ты уме, человече? Зачем играть со Смертью?
— Я все сказал! — гордо ответил Божьей Милостью Король Элроны.