- Вот человек, о котором я говорю, - указал на него Сун Цзян, когда Тан Чжоу вошел в шатер и встал у стола на колени, почтительно склонившись. - По приказу славного Гонджун Сана...
- Гонджун Сана больше не называют славным, - оборвал его Хуанфу Сун. Его голос был скрипучим и монотонным, лицо формой напоминало лезвие топора. - Император выслал его из столицы и прогнал на север, где ему и место.
Сун Цзян сердито посмотрел на него. На некоторое время в шатре воцарилась тишина.
- Если мне позволят закончить, - произнес он затем, - по приказу Гонджун Сана этот разведчик несколько месяцев провел в войске Безумца и участвовал в штурме крепости Тай. В письме ко мне регент...
- Бывший регент, - без выражения поправил его Хуанфу Сун.
- ...бывший регент говорил, - раздраженно продолжал князь. - что человек этот посвящен в тайну горного убежища бунтовщиков. Это правда, Тан Чжоу?
Вопрос прозвучал неожиданно, и разведчик кивнул прежде, чем осознал его смысл.
- Отлично. Ты будешь нашим проводником, - довольно кивнул Сун Цзян. - Если мы преуспеем, тебя представят к офицерскому чину, которого ты так ждешь. Если же ты обманешь нас, будешь обезглавлен. Теперь иди! Когда в тебе возникнет надобность, за тобой пришлют.
Пошатываясь, Тан Чжоу вышел наружу и встал было у входа, но вооруженные длинными копьями стражи жестами показали ему, чтобы шел своей дорогой и не подслушивал. Разведчик убрел за шатер. В голове у него шумело. Обещанная награда, опасное поручение, внезапное и непонятное, но мощное чувство вины и стыда перед мятежниками - все, слепившись в один бесформенный комок, каталось по казавшемуся пустым черепу. За темно-зеленой полотняной стенкой виднелись озаряемые факелами силуэты военачальников. Некоторое время Тан Чжоу тупо смотрел на пляшущие по полотну тени, а затем, повинуясь странному наитию, вдруг упал на землю, бесшумно подполз к шатру и прислушался.
- ...не верю, - донесся до него неприятный голос Хуанфу Суна. - Вы можете действовать по вашему разумению, князь, но что может знать простой солдат? К тому же его сведения устарели на целый год.
- У этого маленького солдата большое честолюбие, - ответил ему Сун Цзян. - К тому же он не лишен известных способностей. Уверен, что он сумеет оказаться полезным. Вы что-то хотите сказать, сяньшен Лю?
- В отряде, которым я командую, тоже есть несколько перебежчиков, - услышал разведчик новый, незнакомый голос. Он вспомнил, что вместе с князьями в шатре сидел еще один человек. - Если слуга баогуя Суна ничем нам не поможет, то можно будет использовать их. И если не мы, то другая усмирительная армия...
- Усмирительных армий больше не будет, - отрезал Хуанфу Сун.
- Что вы имеете в виду? - удивился Сун Цзян.
- Императорский двор недоволен действиями Совета. За целый год лишь ваши, сяньшен Лю, войска да ополчение этого выскочки-башмачника сумели нанести бунтовщикам урон, остальные выступления потерпели неудачу. Истрачены средства, без толку погибли опытные воины, изломано и потеряно оружие. Дун Чжо боится армии в руках князей, евнухам военные затраты мешают обстряпывать их грязные делишки, Хэ Цзин не желает оказаться в рядах неудачников, а Сына Неба раздражают все, включая нас с вами.
- И чем это грозит нам?
- Я выступил из Лоян пять дней назад. Если ничего не изменилось, еще через десять дней указом императора должность Имперского Стратега будет официально упразднена, а Совет - расформирован и отправлен по домам. В дальнейшем бороться с повстанцами будет поручено местному ополчению под раздельным руководством князей и губернаторов.
- Выходит, наш поход будет последним вне зависимости от результата?
- Да, баогуи. Постарайтесь уяснить, что это наша с вами последняя возможность добиться славы и почета, и я не допущу ни малейшего провала. Но об этом, похоже, мы все уже сказали, больше обсуждать здесь нечего, а есть и другие вопросы. Скажите, что это за история с...
Чья-то рука легла Тан Чжоу на плечо. Испуганно обернувшись, он увидел человека в долгополой серой одежде и конической бамбуковой шляпе. Стоя в тени шатра, он с улыбкой смотрел на него.
- Не печалься, могучий! - шепнул пришелец. - И не хватайся за меч, я тебе не враг. Ты спас мою жизнь, и теперь я хочу возвратить тебе долг.
Разведчик недоуменно смотрел на странного гостя, не узнавая. Затем серое одеяние всколыхнуло в нем воспоминания.
- Ты...
- Тише! - человек в сером опасливо оглянулся на сидящего поотдаль спиной к ним Да Бяня. - Сейчас не время все обсуждать. Я буду следовать за войском в отдалении. Когда тебе понадобится помощь советом или действием, вечером разожги костер и два раза крикни совой, а один раз чайкой. Мое даосское имя Лу Суньши-циляо - Бирюзовый Поток...
Еще раз оглядевшись по сторонам, ночной визитер отступил в темноту и скрылся за шатром. Через мгновение оттуда, шумно хлопая крыльями, вылетел большой филин и скрылся в черном небе. Затем все стихло. Озадаченный Тан Чжоу еще немного посидел у шатра, а затем наконец отправился спать.
------------------------------------------------
Примечание к части
[1] Семейные отношения китайских императоров отличались сложностью и были подобны скорее гаремам Ближнего Востока, чем бракам их подданных. Среди многочисленных сожительниц и наложниц Сына Неба императрица-жена могла быть только одна - обычно та, которая смогла родить ему наследника. Однако любой из наложниц мог быть пожалован особый титул, также переводящийся с китайского как "императрица". Наибольшую власть, если они доживали до этого, обретали "вдовствующие императрицы" и "великие вдовствующие императрицы" - жены и матери умерших императоров соответственно. Статус той или иной императрицы (как и императора) мог быть пересмотрен главой государства как при жизни, так и после ее смерти - часто правителями или правительницами Сын Неба объявлял своих предков "задним числом", посмертно. Формально обладая большой властью, к концу династии Хань, однако, императрица превратилась в пешку сперва евнухов, а потом военных регентов наподобие Дун Чжо.
Глава одиннадцатая. "МЕРТВЫЕ ИДУТ!"
Провинция Си встретила армию Совета промозглым весенним ветром и низко нависающими темными тучами. Медленно сходивший снег постепенно обнажал грязно-желтую землю, заброшенную покинувшими ее крестьянами. На северо-западе на добрые десять ли расстилалась вечно несущая свои темные, холодные воды великая Хуанхэ. На востоке возвышалась угрюмый горный кряж, с которого каждый год к реке сходили мощные оползни.
- Старые люди говорят, что в здешних водах живет дева-дракон, а в горах - ее жених, - рассказывали однополчанам переселенцы из местных. - За какое-то прегрешение Нефритовый Император разлучил их и поселил в различных стихиях. Но они все равно жаждут встречи, поэтому горы потихоньку переползают к реке, а Хуанхэ часто разливается, пытаясь своими водами дотянуться до возлюбленного...
Сотня Да Бяня шла в головном дозоре. Тан Чжоу неохотно указывал дорогу. Перед глазами его то и дело вставали окружавшие заповедную долину неприступные скалы и узкая горная дорога, по которой придется идти армии. Даже хорошо знакомым с местностью сектантам приходилось, на его памяти, двигаться по ней длинными колоннами. Как Сун Цзян собирается провести там войска? И кто будет обвинен в неудаче, которая, скорее всего, воспоследует?.. В последнем сомневаться, впрочем, и вовсе не приходилось - все было сказано еще тем вечером...
Да Бянь вполне разделял его недовольство.
- Наломаем мы там спины, - то и дело бурчал сотник, поглядывая на постепенно приближавшиеся горы. - И что это на князя нашло? Не умеем мы в горах драться, кому, как не ему, знать... Может, у него есть какой-то замысел?
- Надеюсь, что так, - пожал плечами Тан Чжоу.
- А у тебя какие-нибудь мысли есть, столичный?