Он прошел до рассвета не меньше двух ли, с первыми лучами солнца возвратившись в бивуак сотни, разбитый на большой лесной поляне. На следующую ночь дозор сделал столько же, и столько же - еще в одну. Пиратов не было и следа. Лазутчик снова заскучал и четвертой ночью вдруг заметил, что поневоле сам создает немного шума при ходьбе, надеясь привлечь хоть чье-то внимание. Легкий шорох гальки, колыхнутая ветка - много ли надо чуткому уху бандита?
Но все это не потребовалось. Потому что при свете луны внимание самого Тан Чжоу вдруг привлек самый обычный тростник на берегу, росший как-то очень уж особенно густо. Одному Небу известно, почему разведчик вдруг напряг глаза... В одном месте между неплотно сдвинутыми тростниковыми щитами наружу пробивался лучик света.
Воин подобрался ближе и приник глазом к щели.
Посреди обширного вырубленного в зарослях поля, огороженного искусно сплетенными щитами, стояла целая деревня - пять или шесть домов. Посреди становища горел упрятанный в яму костер, вокруг которого сидели ловкие на вид, жилистые люди в драных куртках из волчьих шкур, сшитых мехом наружу. Их было больше двух десятков. К стенам утлых тростниковых хибарок, выстроенных прямо на мокром песке, были прислонены короткие копья и кривые мечи. Тан Чжоу насчитал не менее десяти узких и легких бамбуковых лодок, лежавших на берегу.
Среди сидевших у костра выделялись двое людей, непохожих на прочих разбойников. Один, длинноногий и сутулый молодой парень, выглядел атаманом. Его голова была повязана пестрым платком: Тан Чжоу не слышал, о чем говорили пираты, но судя по фырканью и приглушенному хохоту, он рассказывал им что-то занятное. В отличие от оружия прочих членов шайки, его стальная булава, прицепленная на ремне к поясу, лежала рядом с ним на песке.
Другой, немолодой уже мужчина, напротив, явно был здесь чужим. Его серая длиннополая одежда выглядела не менее ветхой, чем лохмотья бандитов, однако он сидел молча, тихо и скромно опустошая свою плошку и невольно втягивая голову в плечи, когда разбойники разражались смехом. Чувствовалось, что ему здесь очень неуютно. Пираты, однако, странного человека не задевали и вообще не слишком обращали на него внимание.
Большего разведчику не требовалось. Он беззвучно скользнул назад и скрылся во мраке. Глухой посвист ночной птицы пронесся по лесу, пару раз будто отдавшись эхом - и все смолкло.
Речной дозор обрушился на оторопевших бандитов, как орел из поднебесья хватает волка, треплющего падаль. Почти никто не смог оказать сопротивления. Лишь атаман, успев выхватить булаву из петли, отбивался от наседавших солдат, пока на него не навалились вдесятером. В разметанных бандитских лачугах была найдена узорчатая одежда и золотые монеты - явная улика!
Разбойники были перебиты в мгновение ока, кроме атамана, которого связали и уложили на песок, чтобы позже отослать на суд. Тан Чжоу увидел, как человека в сером, упавшего лицом вниз и натянувшего полу на голову в самом начале нападения, схватили сразу трое воинов.
- Пустите, пустите меня, добрые люди, - кричал тот в страхе, - я ничего не сделал, клянусь Небом!
- Поговори еще! Что ты делал здесь с этими крысами? Наушничал, наверно?
- Я мирный отшельник, я живу тут в лесу...
- Рассказывай! Станет мирный отшельник якшаться с пиратами! Высечем его! А лучше приколи-ка его, возиться долго...
Один из солдат замахнулся копьем. Тан Чжоу с быстротой молнии отбил железко копья мечом. Воины удивленно нахмурились.
- Ты что делаешь, столичный? Это же бандитский пособник, крысиный помет! Хочешь угодить в яму?
- После драки кулаками не машут, - строго сказал разведчик. - Вели высечь реку за то, что она носит этих псов! Да и решать это не тебе, а командиру.
Начальник сотни уже шел к ним через побоище. Он сразу узнал человека в сером:
- О-хо, святой Сыма И! Каким ветром тебя сюда занесло?
- Благословен будь семижды семь раз, благородный Да Бянь! Вели своим отважным воинам отпустить меня. Ты ведь знаешь, я невинен, как младенец, мне запрещено убивать!
- Плохую компанию ты себе выбрал, Сыма И! Разве ты не знаешь, что любой, уличенный в сношениях с пиратами, подлежит казни?
- Эти люди сожгли деревню, жители которой носили мне еду. Я ничего не ел три дня. Я подумал, может, хоть они меня накормят...
Да Бянь покачал головой:
- У вас, святых отшельников, совести меньше, чем у гиены. Ты еще силен и мог бы жить охотой или рыбной ловлей, а ты вместо этого выпрашиваешь подачки у бедняков и ворья. Отпустите его, и пусть идет себе. Но имей в виду: еще раз поймаю вместе с бандитами - посажу на кол!
Солдаты нехотя разжали руки. Отшельник ужом скользнул в сторону и исчез в тростниках, кинув напоследок благодарный взгляд на Тан Чжоу.
- А ты не такой уж олух, - бросил разведчику командир, уже отворачиваясь.
- Да и ты не такой уж мешок с отрубями, каким кажешься сперва! - вдруг раздался насмешливый голос со стороны, где лежал связанный главарь. - Умеешь отделить золото от навоза.
- Ты поговори мне еще! - цыкнул было Да Бянь, но вдруг, нахмурившись, присмотрелся повнимательнее: - А ну-ка выкатись на свет!
Пиратский вожак приподнял голову, чтобы на его лицо падал свет от костра. Начальник сотни изумленно присвистнул:
- Да чтоб у меня кошачий хвост вырос! Ган Нинь из шайки Дэн Мао!
- Он самый, - ухмыльнулся молодой пират. - Я тебя тоже узнал. Это ведь вы вдвоем с Ми Фэнем тогда накрыли в Лоян всю ватагу старика. Кроме него, мне одному удалось уйти.
- Потому тебя и запомнил, - кивнул сотник. - Ну, удальцы, вы даже не понимаете, какую крупную птицу нам удалось заловить! Сун Цзян будет доволен.
- А какой ветер тебя сюда занес? - полюбопытствовал атаман. - Ты ведь служил у Цао Цао.
- Какая служба у Цао Цао! - махнул рукой Да Бянь. - Пока люди ему нужны, он с ними ласков и обходителен, а чуть надобность иссякнет - выбрасывает, как выгоревший уголь... Нет, наш князь куда лучше. Ладно, берите его на плечи, и пойдем.
Через несколько дней сотня вернулась на прежнюю стоянку. Ган Нинь в цепях был отправлен в крепость Сун Цзяна. Вместе с ним ехал Тан Чжоу, гордый, что сумел оказать услугу князю. Вожделенный офицерский чин приблизился еще немного...
Глава шестая. В ГОРАХ
В провинции Си, в безымянной горной долине, затерянной среди опасных обрывов и бесплодных плоскогорий, войско Желтых повязок восстанавливало силы после успешного похода. Несмотря на разгром под Циньчжоу, воины Неба взяли приступом несколько ханьских крепостей, а месяц назад захватили укрепленный город Янчэн и превратили его в свою базу. Младший брат Великого Учителя Занг Лянг, Главный-Над- Людьми, остался в Янчэне с большим отрядом, восстанавливая проломленные стены и набирая новых рекрутов из беглых горожан и крестьян. Урожай с полей был поспешно собран привычными к мотыге солдатами Лянга, и все новые потоки людей вливались в священное войско, не вынеся голода и бездомных скитаний среди развалин и распухших, почерневших трупов.
Отступающий Занг Чао, как хитрый волшебник, ускользнул от конных отрядов врага, рыскавших по стране в его поисках, и привел свою утомленную армию в долину, долгое время бывшую надежным убежищем для членов секты. Далеко от городов и сел, в вечном безмолвии холодных вершин в нее на протяжении тысяч лет падали камни с гор и трупы животных, и в конце концов на дне огромного широкого ущелья образовалось немного плодородной земли. Глава секты осторожно и аккуратно возделал сухой и бедный подзол, повелев своим последователям следовать его примеру, и за много лет не один мешок почвы, пронесенной через горы из Си кроткими тружениками, покрыл каменистое дно ущелья.