«Ты позволишь мне войти, Дэнни?»
«О, да! Очень рад тебя видеть. Присаживайся, позволь мне взять твой плащ, хочешь что-нибудь съесть? Выпить?»
Она просто не сводила с меня глаз.
«В чем дело, Сьюзи?»
«Ты выглядишь усталым, Дэнни, хотя…, — она протянула руку и коснулась моего лица, — что-то… выражение твоих глаз стало каким-то другим… Что?»
Я коснулся ее щеки. «Оставайся у меня на ночь, Сьюзи».
«Я думала, что ты уже не попросишь. Я принесла свою зубную щетку!»
Следующим утром, я повернулся на другой бок и вдохнул аромат взъерошенных волос Сьюзи, душистых как летнее сено, и почувствовал ее легкое дыхание на своей подушке. «Мне нужно радоваться», — подумал я, но мое настроение было таким же серым, как туман на улице.
Несколько следующих дней, мы много времени провели со Сью вместе. Не думаю, что я был достаточно компанейским, но энергии Сью хватало на нас двоих.
Что-то удерживало меня от того, чтобы рассказать ей о Сократе. Он был из другого мира, мира к которому она совсем не имела отношения. Как она могла бы понять, когда даже я сам не мог уяснить, что происходило со мной?
Экзамены начались и закончились. Я сдал их успешно, но мне было наплевать. Сьюзи уехала на весенние каникулы к родителям, и я был рад остаться наедине.
Скоро, весенние каникулы закончились, и теплые ветра стали дуть по улочкам Беркли. Я знал, что пришло время возвращаться в мир этого воина, на эту странную, маленькую заправку: на этот раз, возможно, более открытым и смиренным, чем раньше. Но теперь я был уверен в одной вещи. Если Сократ опять попотчует меня одной из своих колкостей, я уж этого ему не спущу!
Книга Первая
ВЕТРЫ ПЕРЕМЕН
1. Порывы волшебства
Был поздний вечер. После тренировки и ужина, я вздремнул. Когда я проснулся, было уже около полуночи. Я не спеша прогулялся в ночном, бодрящем воздухе ранней весны прямо к станции. Сильный ветер дул мне прямо в спину, словно подгоняя меня по дорожкам кампуса.
Приблизившись к знакомому перекрестку, я почти остановился. Начался меленький холодный дождь. В теплом свете затуманившихся окон офиса, я увидел силуэт Сока, пьющего из своей кружки, и смешанные чувства предвкушения и страха сдавили мои легкие и ускорили мое сердцебиение.
Я пересекал улицу, глядя себе под ноги, на асфальт. Ветер порывами бил меня прямо в затылок. Внезапно похолодев, я резко поднял голову и увидел Сократа, стоящего прямо в проеме двери и нюхающего, словно волк, воздух. Казалось, он смотрел прямо сквозь меня. Воспоминания о моем сне Смерти вернулись. Я догадывался, что у этого человека внутри спрятано много теплоты и сострадания, но я чувствовал, в глубине его темных глаз затаившуюся, великую и неизвестную опасность.
Мой страх растворился, когда он мягко сказал: «Хорошо, что ты вернулся». Он, взмахом руки, пригласил меня в офис. Стоило мне снять туфли и куртку, звякнул колокольчик. Я протер окно от тумана и увидел старый Плимут со спущенной шиной. Сократ уже подходил к машине, в своем плаще-пончо защитного цвета. Наблюдая за ним, я размышлял, каким образом он мог так напугать меня.
Дождевые тучи стали темнеть, принося обратно ощущение Смерти-в-черном-капюшоне из моего сна. Мягкий шорох дождя сменился звуком костлявых пальцев, бешено барабанящих по крыше. Я стал беспокойно ерзать на диване, уставший от интенсивных нагрузок в зале. На следующей неделе должен состояться Региональный Чемпионат и сегодня была последняя, серьезная тренировка перед встречей.
Сократ открыл дверь в офис и, не заходя, сказал: «Выходи на улицу. Сейчас же» — и ушел. Я поднялся, надел туфли и выглянул сквозь туман. Сократ стоял дальше, за колонками, там, где заканчивалась аура фонарей заправки, наполовину скрытый темнотой. На мгновение, мне показалось, что на нем был черный капюшон.
Мне точно не хотелось туда идти. Офис был, словно крепость, возведенная против ночи и против того мира снаружи, который начинал действовать мне на нервы, словно оживленное движение в центре города. Ну, нет. Я не выйду. Сократ делал мне знаки из темноты снова и снова. Покорившись судьбе, я вышел наружу.
Осторожно я приблизился к нему. Он сказал: «Послушай, ты чувствуешь это?»
«Что?»
«Почувствуй!»
Прямо в эту секунду, дождь прекратился, и, казалось, ветер сменил направление. Странно. Ветер был теплым. «Ветер?»
«Да, ветер. Он переменился. Сейчас, это означает поворотный момент для тебя. Ты, наверное, не понял этого. Да и я, похоже, тоже. Но сегодня для тебя — критическая точка во времени. Ты ушел, но ты вернулся. И теперь ветры меняются». Мгновение он смотрел на меня, потом широкими шагами направился обратно в офис.
Я последовал за ним внутрь и сел на знакомый диван. Сократ был совершенно неподвижен на своем мягком коричневом стуле, его взгляд сверлил меня насквозь. Голосом, достаточно громким, однако, одновременно достаточно успокаивающим, он объявил: «Сейчас, я должен сделать одну вещь. Не бойся».
Он поднялся. «Сократ, ты меня до чертиков пугаешь!», — сердито запинаясь, я отодвинулся вглубь дивана, а он приближался ко мне, как тигр перед прыжком.
Он бросил взгляд за окна, проверяя возможные помехи, потом опустился передо мной на колени и тихо произнес: «Дэн, помнишь, я говорил, что нам придется вместе работать над изменением твоего ума, прежде чем ты сможешь увидеть путь воина?»
«Да, но я не думаю…»
«Не бойся» — повторил он. «Конфуций сказал, — улыбнулся он, — «Только настоящие мудрецы и невежды не колеблются». Произнеся эти слова, он протянул руки и прижал их осторожно, но крепко к моим вискам.
Несколько секунд ничего не происходило. Вдруг неожиданно, я ощутил нарастающее давление внутри головы. В ушах загудело, затем раздался звук морского прибоя, потом зазвонили колокола. Моя голова была готова взорваться. Вот тогда, я увидел свет, и мой ум взорвался его яркостью. Что-то во мне погибало, я знал это наверняка, а что-то новое рождалось! Потом свет заполнил все.
Я пришел в себя лежа на спине, на диване. Сократ предлагал мне чашку чая, мягко потряхивая меня за плечо.
«Что со мной было?»
«Давай просто скажем, что я манипулировал твоими энергиями и открыл несколько новых центров. Фейерверк — это просто восторг твоего мозга в энергетической ванне. Результатом стало освобождение от твоей пожизненной иллюзии знания. Боюсь, с этого момента, обычные знания уже не будут удовлетворять тебя».
«Не понимаю».
«Скоро поймешь», — сказал он без улыбки.
Я очень устал. Мы молча потягивали чай. Затем, извинившись, я поднялся, натянул свитер, и, будто во сне, пошел домой.
На следующий день было полно занятий и профессоров, бубнящих слова, которые не имели значения и смысла для меня. На лекции по истории, Уотсон говорил о том, какое влияние на ход мировой войны оказали политические инстинкты Черчилля. Я прекратил конспектировать. Я был слишком занят, впитывая цвета и текстуры комнаты, чувствуя энергии окружающих меня людей. Звуки голосов моих профессоров были куда интересней слов и передаваемых ими смыслов. Сократ, что ты сделал со мной? Теперь мне ни за что не сдать экзаменов.
Я услыхал знакомый голос, выходя из аудитории и любуясь затейливым рисунком на коврового покрытия.
«Привет, Дэнни! Давненько не видала тебя. Я звоню каждый вечер, но тебя нет дома. Где ты прячешься?»
«А, привет Сьюзи. Рад встрече. Я…учился». Ее слова танцевали по воздуху. Я едва мог понять их, но я мог чувствовать то, что она испытывает — обиду и немного ревности. Хотя ее лицо светилось как обычно.
«Хотелось бы еще поболтать с тобой, Сьюзи, но я тороплюсь в зал».
«Ах да, я забыла». Я почувствовал ее разочарование. «Ну что же, — сказала она, — надеюсь, скоро увидимся?»
«Обязательно».
«Эй, — сказала она, — Уотсон прочитал замечательную лекцию! Я с удовольствием слушала о жизни Черчилля. Интересно, правда?»
«Да. Хорошая лекция».
«Пока-пока, Дэнни»
«Пока». Повернувшись, я вспомнил слова Сока о моих «шаблонах стыдливости и страха». Может быть, он был прав. Я, в самом деле, неловко чувствую себя на людях — никогда не уверен в том, что мне ответить.