Побывал я в этот приезд у нескольких старых членов Комитета помощи нашему Институту, побывал и на заседании Комитета. К сожалению, ничего утешительного на заседании мне сказано не было… Тут я еще лучше понял, насколько был необходим мой визит к архиепископу Кентерберийскому…
Если говорить об отношениях нашей зарубежной Церкви, в частности, с англиканами, надо признать, что общение с ними продолжает укрепляться. Особенно оживленную деятельность развивало (и по сей день развивает) содружество святого мученика Албания и Преподобного Сергия Радонежского — англо-русское Братство, объединяющее преимущественно молодое поколение. Возникло оно еще в 20-х годах (первый Съезд содружества в 1927 г.). С нашей стороны в этом Братстве работали: протоиерей С. Булгаков, протоиерей Г. Флоровский, архимандрит Кассиан (Безобразов), профессор А. В. Карташев, Л. А. Зандер, Н. М. Зернов, Б. И. Сове и группа священников и студентов. Со стороны англикан также образовалась группа священников и студентов, возглавляемая епископом Фриром Трурским [241]. На этих собраниях не только обсуждаются церковные вопросы, но и совместно молятся; ежедневно бывает богослужение — Литургия, по очереди: сегодня православные служат, завтра англикане. Есть общая икона Преподобного Сергия и святого Албания, к которой прикладываются все — православные и англикане. Архиепископ Кентерберийский принял Братство под свое покровительство и прибыл на одно собрание, явно подчеркивая свое благоволение к этому экуменическому содружеству. Съезды Братства бывают ежегодно. В последнее время там был поднят горячими головами вопрос об "интеркоммюнион", т. е. о возможности общения членов Братства в таинстве святой Евхаристии. Горячим сторонником этой смелой мысли был протоиерей С.Булгаков; он находил возможным совместное причащение для членов Братства; но лишь во время съездов. Конечно, это совершенно неправильно; невозможно решать этот вопрос церковной жизни и веры только в применении к одному учреждению, без общего благословения церковной иерархии. Так на это смотрел и мудрый епископ Фрир.
Вспоминая наши взаимоотношения с англиканами, я должен вернуться к 1930 году, когда в Великом посту они организовали по всей Англии моление о страждущей Русской Церкви. Я получил приглашение в нем участвовать и принял его с благодарностью.
Торжественное богослужение, посвященное России, происходило в Вестминстерском аббатстве. Сонм духовенства во главе с архиепископом Кентерберийским. Несметные толпы народу… До слез было трогательно видеть, как вся Англия, по призыву своего духовного главы, архиепископа Кентерберийского, коленопреклоненно молилась о великой страдалице Русской Церкви… Такие богослужения были не только в Лондоне, но и во всех церквах по всей Англии, и всюду привлекали множество народу; меня приглашали для участия в них, то в одну церковь, то в другую; я, конечно, горячо благодарил за столь сердечное, столь искреннее и горячее участие в страданиях нашей Русской Церкви, просил и дальше не оставлять ее своими братскими молитвами…
Мое присутствие в те дни в Англии, общение с англиканами, мои речи были истолкованы в Москве, вероятно агентами большевиков, как политика, направленная против государственной власти. Я получил грозный запрос от митрополита Сергия Московского, на который ответил разъяснением, что я вовсе не занимался политикой, а лишь проявил солидарность с теми, кто сочувствует страданиям родной нашей Церкви, что отказаться от этого участия в молитвах английских братьев за нашу Церковь я считаю, по долгу совести, недостойным, невозможным. Завязалась тягостная переписка. От меня потребовали, чтобы я осудил свое поведение в этом общении с англичанами в молитвах за нашу Церковь; чтобы я дал слово никогда не повторять таких действий… Я, разумеется, на это не мог согласиться, и тогда митрополит Сергий уволил меня от управления епархией с запрещением в священнослужении, что и заставило меня апеллировать к Вселенскому Патриарху, о чем будет подробно сказано в следующей главе.
В 1935 году я вновь побывал в Англии. Наши друзья, англикане, в частности "Общество помощи Русской Церкви и ее духовенству", существующее с самого начала русской революции и являющееся одним из главных жертвователей на наш Богословский Институт, решили провести большую кампанию для сбора средств на свою благотворительную работу. Архиепископ Кентерберийский в одном из самых больших храмов в Лондоне, при огромном стечении народа, сказал замечательную проповедь, призывавшую к помощи Русской Церкви. Английское общество на призыв своего церковного главы отозвалось очень живо, собраны были большие суммы (одна англичанка сейчас же после проповеди пожертвовала 1000 фунтов стерлингов). По приглашению архиепископа Кентерберийского я принял участие в этом богослужении и читал нарочно составленную для этого собрания молитву о прекращении страданий Русской Церкви.
Вообще дружественные, братские сношения с Англиканской Церковью продолжают оживленно развиваться. Много раз мне приходилось присутствовать на англиканском богослужении, говорить речи и преподавать благословение народу в англиканских церквах. Было несколько случаев, когда они открывали двери своих храмов для наших православных богослужений. Дважды мне пришлось служить пасхальную вечерню в прекрасном американском храме Святой Троицы на avenue Georges V в Париже. Смысл этих двух богослужений заключался в том, чтобы ознакомить американскую паству с красотой нашей пасхальной церковной службы, наших чудных песнопений. По окончании богослужения кто-нибудь из представителей англиканского духовенства разъяснял значение нашего православного богослужения и обычно заканчивал свою речь обращением к молящимся с призывом жертвовать на наш Богословский Институт. Нашу бедность, неустроенность они понимали и помогали нам охотно и щедро.
Помню, во время Никейских торжеств в 1925 году я служил Литургию св. Иоанна Златоуста архиерейским чином в сослужении нескольких иереев в церкви Оксфордского университета в присутствии многих профессоров и студентов, а также участников этих торжеств — русских и иностранцев. Я произнес проповедь, взяв темой молитву из нашей Литургии: "Иже общия сия, и согласныя даровавый нам молитвы, иже и двема, или трем, согласующимся о имени Твоем, прошения подати обещавый: сам и ныне раб Твоих прошения к полезному исполни, подая нам в настоящем веце познание Твоея истины, и в будущем живот вечный даруя". Эта молитва есть и в Литургии англиканской; следовательно, между нами есть "общия и согласныя молитвы", которые являются крепкими звеньями нашего духовного единения; другую основу этого единения я нахожу также в словах нашей Литургии: "…возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы…" Молитва и любовь — вот две крепких основы нашего сближения; утверждаясь на них, мы можем достигнуть того "единомыслия", чтобы согласно исповедать Отца и Сына и Святого Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную.
Итак, для наших богослужений англикане всегда широко открывали двери своих храмов, но вот представился случай и нам предоставить свой храм для англиканского богослужения.
Под Новый год (1935 г.) прибыли к нам представители Англо-православного содружества во главе с глубокочтимым епископом Фриром Трурским. Была устроена Конференция в Кенси (в женском учебном заведении, основанном княгиней Ириной Павловной, дочерью Великого Князя Павла Александровича от его брака с кн. Палей), затем делегаты посещали наши парижские православные гнезда. В Новый год они прибыли на богослужение в наш Александро-Невский храм. В этот день после Литургии была панихида по скончавшемся Константинопольском Патриархе Фотии, молящихся собралось много — православных и англикан. После панихиды епископ Фрир, с моего благословения, облачился в нашей исповедальне в свои священные одежды, в сопровождении всей делегации вышел на середину храма — и совершил молебствие по англиканскому чину; в заключение они пропели несколько своих рождественских песнопений (по западному календарю были святки), а затем епископ Фрир крестом благословил молящихся. Веяло истинно христианским древним единением… Это почувствовали многие из присутствовавших на этом богослужении (как мне потом об этом говорили). Я стоял на левом клиросе, а когда богослужение окончилось, направился навстречу владыке Фриру, и мы братски облобызались…