— Не надо, — ответил я, не зная, можно ли серьёзно относиться к его словам. — Я сам всё выучу и сам всё сдам. Пускай, немного в ущерб сну, но у меня есть две недели, чтобы подготовиться. Я всё сделаю, как полагается!
— Ну тогда я спокоен, — хитринка пропала из глаз Владимира Юрьевича, теперь он смотрел на меня, как учитель, чей ученик с отличием ответил на вопрос со звёздочкой. — Ты абсолютно точно тот, кто мне нужен. Ну, рассказывай свои мысли.
— Сначала я подумал, что очень неудобно созваниваться с людьми только из дома, потому что я там не всегда бываю, а, чтобы связаться с кем-то нужно обязательно туда попасть, — я говорил, думая об устройстве, которое при общем функционале будет довольно небольшим. — Но потом я узнал, что у полицейских телефоны стоят в машинах. То есть их можно даже носить с собой, так?
— Есть подобные разработки, — проговорил Воронцов, — только вот есть сомнения, что такая ведь будет востребована.
— Это почему ещё? — поинтересовался я, представив, как это облегчило бы мою жизнь. — В любой точке ты можешь взять и воспользоваться связью, позвонить другому человеку, который тоже в этот момент где-то вне дома. Разве это не будет востребовано?
— Но при этом надо будет таскать с собой довольно увесистый прибор, — пожал плечами Владимир Юрьевич, и я увидел в его глазах, как скепсис, так и живой интерес. — И потом, чтобы это работало, подобная ведь должна быть практически у каждого. А люди и хронометр не всегда носят.
— Тогда, во-первых, мы должны сделать это устройство компактным, чтобы оно, например, — я вспомнил напульсник с цифрами и графиками у трибунала, — крепилось на запястье, на манер того же хронометра. Во-вторых, это устройство нужно снабдить экраном…
— Подожди, Руслан, — остановил меня Воронцов. — Ты сам себе противоречишь. Сначала ты говоришь, что устройство должно быть компактным, а затем говоришь про экран. Как это можно совместить?
— Я не знаю, — ответил я, отмахиваясь, чтобы он не тормозил мой поток мысли. — Экран тоже должен быть небольшим, но многофункциональным. Пусть на нём можно будет посмотреть время, кино, увидеть цифры телефона, на который звонить, там же можно показывать карту водителю, когда едешь куда-то далеко или в незнакомые места. Ещё…
— Погоди-погоди-погоди, — замахал руками Владимир Юрьевич, но я видел, что глаза его горели. — Если мы совместим несколько приборов в одном, то совершенно точно повысим интерес к такому прибору. Ты — молодец! Мыслишь нестандартно и очень свежо! Потом можно будет запустить компанию, мол, это очень модно носить такую вещь. Люди будут созваниваться, станут больше общаться, может быть, мы встроим туда какие-нибудь полосы для общения, как в газете для знакомств…
Он продолжал фонтанировать идеями, и всё это зажглось от одной-единственной моей мысли, что было бы гораздо удобнее общаться без привязки к аппарату.
— Стильный корпус, да, — уставившись куда-то в потолок бормотал Воронцов. — И тогда кино будет востребованнее, станут снимать больше и лучше, ага. И можно будет это рекламировать, как…
Он замолк, а я не мешал его мыслительному потоку. Я им восхищался.
Решив какие-то сложные вопросы в мозгу, он вдруг просиял и посмотрел мне в глаза.
— Хочешь создавать будущее вместе со мной? — спросил он.
— Не откажусь, если это будет интересно, — усмехнулся я.
— Это будет незабываемо, — ответил он. — Предлагаю тебе деловое партнёрство и процент с каждого проданного нами устройства! Согласен?
Глава 20
Из палаты Воронцова я вышел уже партнёром в крупнейшем производстве империи. Владимир Юрьевич уточнил мой адрес и сказал, что завтра же пришлёт юриста, чтобы подписать официальный контракт.
— Но учти, Руслан, — сказал он мне на прощание, — работать придётся много и, в основном, головой.
— Полагаю, что к этому я готов, — мне действительно было интересно то, чем предлагал заниматься Воронцов.
И только выйдя из его палаты, я вспомнил, что хотел поговорить по поводу преобразователя магии. Вообще есть в этом какой-то практический смысл? Или это что-то из разряда невостребованной ерунды. Поставил себе отметку, чтобы не забыть, и пошёл к Пирогову.
Тот сидел над бумагами и снимками, которые он внимательно рассматривал. Кивнув мне, он указал на кресло.
— Присаживайтесь, я тут как раз с анализами Вероники разбираюсь, — он покачал головой и пододвинул мне несколько листов, на которых в столбик шли различные цифры. — Понимаете, что тут написано? — спросил он.
Я помотал головой, потому что решительно не разбирался в данных, которые мне показывал Алексей Сергеевич. Хотя я увидел, что над одним из столбцов написано: «норма» и были даны некие показания от и до. Значит, при желании я бы смог с этим разобраться.