— Справедливости и не существует, — ответил на это Воронцов. — Это исключительно человеческое словечко. Когда пума догоняет лань, ты сочувствуешь той, о ком смотришь документальный фильм. Что же про простых людей, они же пользуются магическими приспособлениями, мы же уже об этом говорили.
— Да, — согласился я, — говорили. И пришли к выводу, что они всё равно полностью зависят от магов. А вот, если мы с вами доберёмся до той самой энергии, которая питает магов, которая распадается на различные умения, тогда мы сможем обратить её во благо всего человечества.
— Браво, мой дорогой, браво, — сказал на это Воронцов и даже похлопал в ладоши. — Вот только пока у меня нет ни единой мысли, как добраться до этой самой изначальной магии. И потом, мы же с тобой лишь предполагаем, что она существует. Это не доказано.
— Она есть! — сказал я горячо. — Это точно.
— Пусть так, но подниматься нужно маленькими шажочками, иначе мы рискуем навернуться с огромной высоты и сломать себе шеи, — хоть это была и аналогия, но достаточно яркая, чтобы я понял её посыл. Владимир Юрьевич не был против, но предлагал идти проторенным путём. — Давайте сначала разберёмся с теми задачами, что уже стоят перед нами.
— Хорошо, — согласился я, но тут же ввернул своё слово, чтобы оно в этом разговоре осталось последним. — Но, если мы сможем использовать изначальную энергию, представляете, как упроститься использование элементов питания? Не нужно будет ничего подгонять. Не нужны будут маги. Телевизоры, холодильники, телефоны будут в самых обычных домах, а вы будете получать деньги за каждый аппарат. Как вам такое, Владимир Юрьевич?
Я видел, что у него загорелись глаза. Он что-то хотел ответить, но потом просто покачал головой и махнул нам рукой, чтобы следовали за ним.
Мы пришли в другую лабораторию. Она мало чем отличалась от предыдущей, разве что цветов магии, кружащейся в цилиндрах, было значительно меньше. Тут всё было белое, бежевое, серое. Одним словом, пастельные тона превалировали.
— Вот тут мы с Алексеем Сергеевичем провели немало бессонных ночей, — проговорил с лёгкой улыбкой Воронцов. — Но я, конечно, больше, так как у нашего дорогого целителя ещё уйма пациентов. Это я могу сосредоточиться на изобретениях. Так вот, именно тут мы изобрели очень много аппаратов, которые стоят теперь в клинике Пироговых, но решили пойти ещё дальше. И для этого нам нужны будете вы.
Дальше он подробно рассказал, какие силы и от кого потребуются. Пирогов вставил свои соображения по поводу живоглота и его магии, как всё это можно использовать в наших исследованиях. Бориса, затем меня и Веронику подключали к каким-то аппаратам и брали что-то такое, что Воронцов назвал опытными образцами.
Пушок нехотя, но всё-таки согласился на то, чтобы и его обследовали. И вот тут нас ждало несколько сюрпризов.
— Ничего не понимаю, — сказал Воронцов и вызвал какого-то инженера. — Тут нужна более квалифицированная помощь.
Инженер, едва увидев живоглота, скакнул на месте так, что мы едва сдержали улыбки.
— Всё нормально, Максим, — сказал ему Владимир Юрьевич. — Это как раз наш источник материала. Вот не можем сладить.
Инженер Максим кивнул, но всё-таки продолжил приближаться к живоглоту с огромной осторожностью.
— Он не кусается, — сказал я и тут же понял, что звучало это сейчас не особо убедительно, беря во внимание огромные клыки Пушка.
Но добавлять, что он вообще плоть не очень любит, не стал.
Инженер потыкал что-то в аппарате, развёл руками, потом потыкал ещё раз. И вот после этого дело пошло на лад. Какая бы энергия не использовалась живоглотом, она слегка поддалась дешифровке Воронцова.
И вот тут в лабораторию влетел слуга с телефонным аппаратом и снятой трубкой.
— Владимир Юрьевич, ваша светлость, вас… — он что-то хотел добавить ещё, а у меня разыгралось острое чувство дежавю.
Что-то такое я уже видел совсем недавно, и тогда ни к чему хорошему это не привело.
— Слушаю, — сказал Воронцов, а затем некоторое время не отрывал трубку от уха, в то время, как лицо его вытягивалось и бледнело. — Понял, — проговорил он через некоторое время и повесил трубку, а затем перевёл совершенно потерянный взгляд на нас.
— Что-то случилось? — поинтересовался Пирогов. — Владимир Юрьевич, на вас же лица нет!
— Только что, — помертвевшим голосом проговорил Воронцов, — у себя в особняке был найден мёртвым Геннадий Андреевич Дьяков. При нём была записка, в которой он вину за свою смерть возлагает на меня. Дело вряд ли дойдёт до трибунала, но… — и тут он запнулся, и я понимал почему.
Мы действительно были в гостях у Дьякова и выбили из него кое-какие признания, плюс к тому предотвратили диверсии на других фабриках. Теперь же всё это могло вскрыться, и тут Воронцова, да и меня вместе с ним по головке не погладят. Нам срочно нужно было придумать что-то такое, что снимет с нас все подозрения в его смерти. Впрочем, если уж на то пошло, мы действительно не виноваты в том, что он умер. Возможно, это самоубийство подстроено?
— Может быть, его специально устранили? — поинтересовался я, глядя на замершего Воронцова. — Чтобы сейчас в новых условиях и от вас заодно избавиться? Все же предчувствуют бурю, не так ли?
— Всё возможно, — ответил на это Владимир Юрьевич. — Вот только это снова затормозит нашу работу, чего просто нельзя допустить. Сейчас мы срочно возвращаемся, и я пытаюсь связаться с императором лично, чтобы остановили этот беспредел.
— Ты думаешь, у него сейчас найдётся на тебя время? — Пирогов выражал явный скептицизм. — Полагаю, там сейчас идут очень бурные переговоры по сферам влияния, и твоё прошение будет рассмотрено, как ещё одна заявка на кусок пирога.
— Да, я почему-то об этом не подумал, — согласился Воронцов и снова задумался на некоторое время. — В любом случае, — наконец, снова очнулся он. — Нужно действовать немедленно, сидеть и ждать нечего, — с этими словами он достал устройство для создания портала. — Мы сейчас же переместимся обратно, и…
— Нельзя, — перебил его хриплый, мало похожий на человеческий, голос. — Нельзя.
Я оглянулся и понял, что никогда до этого не слышал голос живоглота в реальном мире. В Лимбе мы с ним разговаривали, но тут — никогда. Замерли и все остальные, включая слугу и инженера.
— Да, — согласился я с питомцем. — Когда мы перемещались сюда, Пушок сказал, что за нами следят. Возможно, хотят что-то сделать. Не знаю, похитить, например.
— Это невозможно, — попытался возразить Воронцов, но тут руку поднял инженер. — Да, говори, — сказал ему Владимир Юрьевич.
— Не совсем так, — явно стесняясь, произнёс тот. — Если знать, как он действует, вполне можно скопировать волны и… открыть выход совсем не в том месте, куда вы направлялись. Простите.
— О, как! — Воронцов явно был сам шокирован открывшимися обстоятельствами. — Тогда отбой. Дьяков вместе с Окуневым в любом случае разбирались в моих технологиях, так что, — он обернулся ко мне. — Руслан, на тебя вся надежда.
— Куда? — спросил я, прикидывая, что вместе с сестрой смогу протащить через Лимб всех. — В пансионат?
— Туда придут в первую очередь, — задумчиво проговорил Воронцов. — Но, с другой стороны, там и линию обороны сделать проще.
— Один раз её уже прорвали, не особо-то и напрягаясь, — развёл руками Пирогов. — Хотя согласен, там хотя бы подходы можно контролировать, в отличие от Московских особняков.
— Итак, идём в пансионат через Лимб, — принял решение Воронцов. — И там сразу же собираем военный совет. Мне нужно будет ещё кое-кого из юристов и друзей привлечь.
Живоглот прыгнул на моё плечо и вошёл в Лимб. Я сделал это сразу же за ним и тут же понял, что на этот раз всё просто не будет. Проход был закрыт.
Елена Юрьевская рвала и метала. Все комбинации, которые она выстраивала последние полтора десятка лет рухнули в одночасье. И винить в этом можно было кого угодно. Она догадывалась, что к этому причастен её родной брат. Полагала, что и без вмешательства императрицы, которой в последнее время сильно перешла дорогу, не обошлось. Но при этом она точно знала, что эти двое не могли сговориться, так как цели у них совершенно разные.