— На Земле? — император приподнял бровь и поменялся в лице.
— Вообще, — коротко ответил я, но затем решил добавить. — Во всей вселенной.
Монарх замер, как и все остальные. Они моргали, открыв рты. И, к счастью, ничего не спрашивали, потому что я бы и не ответил.
Божественная сила заключалась не в теле. В сознании. Я вспомнил то мгновение, когда отчаянно пытался запустить сердце, чтобы выжить. Вот именно та часть, которая пыталась это сделать, и была богом. Точнее, его частью.
Её-то я и активизировал сейчас. Нет, не правильно. Я снова сам стал богом, но ещё в человеческом обличии. Теперь мне всё было по плечу. Это я направлял Жизнь во Вселенной по руслу Эволюции. Это я создавал материю из взорвавшихся звёзд. Это я наполнял безжизненные планеты океанами и создавал там обитаемую среду.
На человеческом языке имя мне — Развитие. Многие гадают, как из неживой материи появилась живая, но на этот вопрос я знал ответ. Нет никакой неживой материи. Вся она подвержена Развитию. В каждом живом элементе есть частица сгоревшей звезды.
Понимание этого наполнило моё сознание и грозило перегреть хрупкий человеческий мозг, поэтому я не стал масштабироваться дальше, оставшись просто всесильным человеком с божественной искрой внутри.
Сначала я объял своим влиянием спутников так, чтобы они оказались со мной в одной сфере. В это же мгновение коснулся и живоглота, который, как оказалось, серьёзно отравился местной душой, но пытался переварить её в новый опыт. А затем я потянулся к мёртвому зданию, вытащил из него тела людей из другого мира и снова вдохнул в них жизнь. Пока я мог это сделать, почему бы не воспользоваться?
А затем мы понеслись сквозь реальность, пространство и материю. Мы двигались значительно быстрее, чем тогда, когда пользовались порталами. Нас сейчас не сдерживали никакие червоточины. Кстати, походя, я узнал, как Ушакову удалось добыть такую интересную червоточину.
Однажды кто-то из рабочих наткнулся на портал в ад. Да-да, «пуповина» перехода связывала два эти мира чуть ли не со времён зарождения вселенной, так уж вышло случайно. Туда часто кто-то проваливался и исчезал. А вот Константин Семёнович понял, как это можно использовать. С помощью хитрого устройства, которое создал Пётр Фадеевич Окунев на базе изобретений Воронцова, Ушаков научился делать так, чтобы порталы вели в какое-то конкретное место. А точнее, в жерло червоточины между мирами.
Вот, собственно, и весь секрет. По пути мне открылось ещё многое. И то, что Мария действительно дочь Елены и Андрея Волконского. И то, что Елена Юрьевская сама подстроила дочери все эти козни из-за банальной ревности. И что это она пыталась убить Веронику и Руслана Могучих. Ещё она участвовала во множестве интриг, о доброй половине которых не знала даже Анна.
У той, кстати, тоже было рыльце в пуху, но это меня уже не касалось. Я глянул на остальных. Среди боевых магов было двое завербованных. С ними пусть разбирается император. Я глянул на тех, с кем сблизился в последнее время. Воронцов и Пирогов оказались именно теми, кем себя и позиционировали: сильными, прямолинейными и честными людьми.
Борис скрывал ото всех одну вещь, что он — отъявленный трус. Он даже некромантией заниматься боялся, потому что не знал, что из этого выйдет. Только вот, зная его всё это время, я мог точно сказать, что он поборол свою трусость. В наш последний поход уж точно. Он работал в этом направлении и справился. Что ж, можно будет его поздравить.
Алиса… она сильно ошиблась, выбрав не ту сторону, и сейчас об этом очень сильно жалела. А я жалел её. И это означало только одно. Сегодня мы видимся в последний раз. Я не хочу, чтобы рядом со мной находились те, кого мне жалко.
В привычном мире мы появились ровно в том месте, где начал путешествие в червоточину я. В саду возле моего дома.
Самым первым в себя пришёл Пирогов. По нему вообще нельзя было сказать, что он только что побывал в отдалённом уголке вселенной, невероятно далеко от родного мира.
— Так, — деловито проговорил он, обходя, опустившихся на траву магов, получивших серьёзные ранения. — У кого-то остались портальные артефакты? Мне срочно надо переместить пострадавших ко мне.
Я даже не успел повернуться к нему, чтобы высказать всё своё негодование по поводу его беспечности. За меня это сделал император. Он удивлённо заломил бровь и низким голосом проговорил:
— Вы соскучились по хищным домам, друг мой? — при упоминании здания, пытавшегося нас переварить, Алексей Сергеевич вздрогнул. — Нет, просто мы и так едва вернулись, а вы снова желаете…
— Да я как-то не подумал, — ошарашено проговорил Пирогов, присаживаясь перед магом, который при прыжке сломал себе ногу, а я совсем забыл его подлатать в пути. — Почему-то решил, что всё уже закончилось, вот и хотел поскорее.
— Моя машина здесь, — проговорил я, указывая на вместительный автомобиль, стоящий на подъездной дорожке. — Пользуйтесь, кому нужнее.
— Полагаю, нужнее Алексею Сергеевичу, — хмыкнул император, и я впервые увидел, как он улыбнулся. — И то наших везти. А вы, Пирогов, — обратился он уже напрямую к целителю, — не расстраивайтесь. Я сам первым делом хотел к Ушакову переместиться да наподдать ему хорошенько, чтобы до тех хищных домов и летел. Но вовремя сообразил, что наше возвращение не означает победы.
— Мы можем добыть автобус для раненых, — отрапортовал Голицын, когда монарх закончил говорить. — Но на это понадобится минут тридцать.
— Ни к чему, — снова вмешался Пирогов, который, как и все целители не особо-то соблюдал субординацию. — Мы сейчас возьмём самых тяжёлых, доедем до московской клиники. А я оттуда уже пришлю вертолёты. Есть тут где приземлиться? — он оглядел территорию, а затем присмотрел доступную площадку за забором. — Вот туда пусть остальные подойдут. Это будет быстрее.
Полковник кивнул в знак согласия, что так будет значительно быстрее. Император окинул их заинтересованным взглядом, а затем обернулся ко мне.
— Это твой флигель? — поинтересовался он, кивнув в сторону дома.
— Я тут живу, ваше императорское величество — сформулировал я свой ответ так, чтобы в нём не было лжи, так как государю Российской империи я врать не собирался. — Чем смогу вам помочь?
— Анна, — монарх обернулся к супруге, — вези Михаила к Алексею Сергеевичу, пусть спрячет его пока у себя. Да и подлечит немного. А мы, — он посмотрел на меня, — с позволения князя Могучего устроим в его доме временный штаб.
При именовании меня князем Дмитрий Анатольевич поперхнулся, но тут же сделал вид, что просто закашлялся.
— Простите, — сказал я, понимая, что должен указать на некоторую ошибку, — но с титулами…
— Дорогой, — императрица жестом попросила извинения за то, что перебивает. — Мы предполагали дать Руслану Дмитриевичу титул графа.
— Это было до того, как он спас всю императорскую семью и способствовал предотвращению государственного переворота, — ответил на это император, и его супруга только кивнула.
Не могу сказать, что мне было всё равно. Моей человеческой составляющей очень даже льстило, что император дал мне титул — вот так, сразу и без раздумий. Ещё больше радовало, что произошло это на глазах у отца и брата. А уж про Алису я и вообще молчу, она бедная с лица спала.
Зато Крамер и Воронцов явно радовались за меня. На полную катушку они не могли ликовать только из-за пережитого в мире багрового магического пламени.
— Милости прошу, ваше императорское величество, мой дом — ваш дом, и он в полном вашем распоряжении, — проговорил я, склонив голову перед государем-императором.
— Пока можешь оставить официоз, — махнул рукой монарх. — Ко мне обращаться на «вы», но и довольно. Позже, на людях, уже другое дело. А сейчас ты действительно не только мне жизнь спас, а неизвестно какому количеству людей. Вот полковник может сказать, почему, — и он обернулся к Голицыну, который от неожиданности стукнул каблуком об каблук.