— Но вы не такие, — ответила на это мама, и я увидел, что она сама находится в растерянности, потому что вроде бы сделала всё, как надо, а снова ничего не выходит. — Вы не противоположности.
«Да, — подумал я, — тут сложно не согласиться. Дело в том, что Жизнь не противоположность Тьмы и Пустоты. Там просто стерильность. Отсутствие чего бы то ни было. А Хаос не такой. Он — смешение, столпотворение, существование без цели. Но существование, а не отсутствие развития». И тут я понял, что начал путаться в собственных мыслях. А мне нужно было за считанные секунды найти выход из этой ситуации, складывающейся из раза в раз.
— А ты, значит, не будешь сопротивляться, — Хаос сделал единственный доступный ему вывод из всего сказанного нами и ринулся на меня с мечом. — Умри же и перезапусти нашу вселенную!
«Нашу, — подумал я, механически отбиваясь от его атак. — А только ли нашу? Существует ли, кроме неё, ещё что-то? Другие вселенные? И как там обстоят дела? Если и существуют, получается, что и Великой Тьмы никакой не существует? И вся она, как пористый шоколад, наполнена пузырьками света? Но так ли это?»
И тут я понял, что достаточно близок к ответу. Буквально на волосок. Но именно он мне и не давался.
Мы с Хаосом не были противоположностями, всё так. Мы были двумя необходимыми веществами для существования жизни. В ней всегда есть место развитию, и всегда есть место хаосу. Она всеобъемлющая. Единственное, чего в ней нет — Пустоты. Не терпит она пустоты. Получается, мы с Хаосом действительно играем за одну команду, и без одного из нас дальнейшее существование невозможно.
Но что нас сталкивает из раза в раз. Что заставляет нас уничтожать друг друга. Почему мы не можем идти дальше? Что должно измениться, чтобы дальнейшее развитие стало возможным?
— Великая Тьма! — крикнул я во всю мощь своих лёгких. — Услышь меня и приди сюда!
Ничего не произошло. Собственно, я и не ожидал, что она откликнется. Но попробовать было можно, не так ли?
— Ты что делаешь? — побледнев, спросила у меня мама. — Не буди лихо, пока оно тихо!
— Сдохни! — кричал Хаос, тесня меня к стене, пока я предавался глубинным размышлениям.
— Взять его, — чуть ли не со слезами в голосе проговорил император, видимо, не уловив сути нашего разговора. — Убейте моего сына.
— Нельзя! — рыкнул я на него. — Так вы уничтожите всё живое. Нельзя! Я думаю, что можно сделать.
— Может быть, заморозим его? — предложил Воронцов, кивнув на кружащегося в смертельном танце Хаоса. — Погрузим в стазис, чтобы не рыпался, пока мы что-нибудь придумываем.
При этих словах у него в руке появился артефакт, внутри отливающий ледяной стужей.
С пренебрежительной улыбочкой мой противник направил на Воронцова меч, и Владимир Юрьевич тут же превратился в горстку серого праха.
— Не смей! — зарычал я, начав сумасшедшую контратаку. — Не трогай моих друзей!
— А что ты мне сделаешь? — плюнул мне в лицо тот.
С благодарностью я отметил, что мама сразу ринулась к тому, что осталось от Воронцова. Хотелось надеяться, что она сможет повернуть некоторые процессы вспять. А сам от всей души начал теснить Хаоса к противоположной стене. Информация, которой с нами поделилась мама, мне помогла поверить в себя, поэтому теперь мне было не страшно биться. Я всё равно смогу победить.
Но это никак не приблизило бы меня к полной победе и последующему развитию всего живого. А именно это, как оказалось, и было моей целью. Самая большая трудность на данный момент заключалась в том, что мы с Хаосом должны были выжить оба, а он изо всех сил стремился погибнуть и тем самым вернуть цепь событий к самому началу.
— Слушай, — сказал я, блокировав очередной его удар и попытавшись задержать на некоторое время. — Разве тебе не интересно, что может произойти дальше? Давай, ты остановишься, и мы вместе отправимся в новую эпоху, которую никто из нас ещё не видел!
— Ну нет, — ощерился на это Хаос, и я заметил, как пострашнело лицо цесаревича, который был весьма милым молодым человеком. — Я точно знаю, что ты не нужен этому миру. И даже, если остановить тебя можно лишь моей смертью, я с удовольствием проткну самого себя этим мечом.
— Что же ты такой тупой-то? — с раздражением проговорил я, глядя ему прямо в глаза. — Почему с тобой нельзя договориться? Ты же пойми, вся твоя сущность напрямую связана с материей. Ты заставляешь хаотично двигаться атомы, молекулы, звёзды, галактики, события. Ты работаешь на том же уровне, что и я. Но почему-то поклоняешься стерильности, где ничего для тебя нет.
— Конечно, — с достоинством заявил мой противник. — Мать создала меня для того, чтобы помешать вашим планам! Если бы не я, вы бы давно избавились от неё!
— Ты не прав, — ответил я, наконец, поняв его мотивацию. — Великая Тьма — часть всего сущего. В чём-то мерило всего того, что есть.
— Да, только места ей практически нет, — оскалился Хаос и кинулся в контратаку с таким энтузиазмом, словно где-то раздобыл новые силы. — Даже в войдах почти не осталось места для изначальной Тьмы. Нет, нет, да и проблеснёт проклятая звезда.
— Интересно, это не из-за хаотичного ли распределения звёзд? — я заломил бровь, решив действовать самыми грубыми приёмами, на которые никогда бы не пошёл, если бы противостоящий мне субъект прислушивался бы к голосу разума.
— Их вообще не должно быть, — выплюнул он и чуть было не задел меня своим клинком, потому что я замер от неожиданных мыслей.
— И что же тогда заставляет твою мать из раза в раз снова приводить нас в этот самый момент? — спросил я, показывая ему всю несостоятельность его рассуждений.
— Это наверняка не она! — заявил он. — Она хочет остаться одна, в покое.
— А кто же тогда? — ударил я самым очевидным вопросом. — Или у неё существуют враги, помимо жизни и света звёзд.
И вот тут уже Хаос остановился, чтобы обдумать шокирующую мысль.
А я вовремя вспомнил, что он находится сейчас в человеческом теле. Я глянул на Пирогова, который со слезами на глазах стоял возле того места, где раньше стоял Воронцов, а затем…
Сделав короткий тычок не мечом, а рукой, точнее, даже пальцами, объятыми оранжевым светом, я подхватил бесчувственное тело на руки. Цесаревич Михаил дышал, но очень прерывисто.
Я сделал знак рукой, чтобы Пирогов шёл ко мне. Где-то внутри этого тела сейчас негодовал Хаос. Но мне очень нужно было, чтобы тело с ним вместе осталось живо. Воспользовавшись изменителем магии, сделал то, что хотел Воронцов, заморозил его.
«Пушок, — обратился я к живоглоту. — Если что-то будет выходить из этого тела, не жри, умоляю тебя, сообщи мне, это важно!»
«Хорошо, — тяжко вздохнул тот. — А ведь это что-то вкусненькое».
— Я его отключил, — сказал я подоспевшему Алексею Сергеевичу. — Теперь важно, чтобы он выжил.
— А что с… — но договорить Пирогов не успел.
В зале потемнело, и все присутствующие ахнули.
— Ты убил моего сына! — вскрикнула Великая Тьма. — Теперь всему живому конец!
Глава 25
Я был готов. Сформировав огромную световую сферу, заливавшую яркими лучами всё вокруг, я оставил нетронутым лишь одну часть зала. Там и материализовалась Великая Тьма.
Впрочем, не совсем так. Это была лишь её часть. Если бы Великая Тьма пожаловала сюда во всей своей красе, от нас бы не осталось бы ни атома.
Естественно, она захотела погасить светоч, который слепил пожаловавшую к нам изначальную силу. Да и, в принципе, бесил своим существованием. Но я встал между ней и светящейся сферой, которая давала свет оставшимся в зале людям. Они, к слову сказать, совсем замерли и, кажется, даже дышать боялись.
Мою ментальную защиту, с таким трудом выстраиваемую долгие дни, смело, как пушинку. Тёмные щупальца потянулись к разуму, грозя смять его, как ненужный черновик.
И именно в этот момент я всё вспомнил. Все свои прошлые действия, все наши встречи, все свои слова. И увидел, что среди них не было самых главных. Правда, для них и сейчас времени было не особо много. Меня пытались уничтожить, как миллионы раз до этого.