Она даже и не подозревала, насколько этот поступок был опасен для неё. Чего только стоило Ариэну стерпеть и не наброситься на неё тут же, знает только он…
…
Сердце бьется учащенно. Легкие горят огнем. Слабость в теле и темное пятно на штанах, вот чего мне стоило сдержаться. Теперь я чувствую себя так, словно обмочился! Сколько я кончил? Литр, два? Просто не могу понять! Это было настолько внезапно и неожиданно, и одновременно приятно, что мысли до сих пор путаются.
Хорошо, что штаны были из грубой и темной ткани, а не то точно казус был бы на обозрение. Вот только неприятно стало в паху, а ведь мне никак не помыться и не смыть с себя этот позор!
«АааААААааа! Почему именно сейчас произошло это, а не ночью! Я бы тогда смог в тени ночи смыть с себя сперму! Почему так все липко!!! Матерных слов просто нет на это!»
— Ариэн-сама, я готова! — сказало это чудо, сияя умиротворенной улыбкой, одевшись обратно в свою «недо-одежду».
— Д-да, н-нам пора… — произнес я кое-как, скованно повернувшись, и подхватил мешок с припасами. Каждое мое движение сковывалось неприятным, липким ощущением. Мне было настолько хреново и обидно, особенно когда рядом шла довольная Аквина, что я пообещал себе, что однажды обкончаю ей все лицо, грудь и тело! И заставлю страдать, как страдал недавно я!
И буду повторять этот ритуал каждый день, чтобы ты больше не могла жить без этого особенного ритуала!
Почувствовав мой пристальный взгляд, Аквина склонила голову набок и произнесла: — Что-то не так, Ариэн-сама?
— Нет, что ты. Просто сейчас ты выглядишь очень мило, — сказал я немного измученно, глядя на ее милое личико.
— П-правда? Спасибо, Ариэн-сама! — улыбнулась она счастливо, покраснев кончиками своих ушей.
Ладно, обещание я себе дал, а теперь пора узнать о ней хоть немного.
— Кстати, раз уж есть свободное время, почему ты оказалась в том мешке?
Ее улыбка тут же увяла, а плечи задрожали. Глаза Аквины печально заблестели, а сама она понурила голову.
— Прости, если тебе неприятно…
— Нет, ничего, Ариэн-сама… просто больно вспоминать. Как только я закрываю глаза, я вижу перед собой того амбала с его серебряной иглой… Всю неделю… каждую ночь… он… *шмыг*… простите… — произнесла она подавленно, стирая хлынувшие беспрерывным потоком слёзы. Смотреть, как плачет милая эльфийка, я уже не мог, поэтому кинулся к ней и нежно приобнял ее. Аквина не стала отстраняться или отталкивать меня, а, наоборот прижалась ко мне и зарыдала во все тяжкие, бормоча себе что-то под нос. Нежно поглаживая ее по (мокрой) голове, я начал шептать ей утешительные глупости.
Еще несколько минут она рыдала и прижималась ко мне так, словно не хотела отпускать. Будто я единственный лучик света в ее жизни, все то хорошее, что у неё было. Она напомнила мне собой брошенного котенка.
Простояв так несколько минут, она успокоилась и перестала рыдать, но не спешила разрывать объятья. Прижавшись к моей груди, я услышал еле слышимое «спасибо»!
А после она разорвала объятья, стерев со своего лица слезы рукой, и вернула себе все ту же добрую улыбку.
— Меня… — яростный взгляд в землю, девушка с ненавистью сжала кулаки, — предали собственные товарищи… продали, продали за пару золотых! Мы, как обычно, шли выполнять задание по зачистке пещеры гоблинов, но по пути, когда мы сделали привал и начали пополнять затраченные силы, я почувствовала слабость в теле и сонливость! — Девушка склонила голову, скрыв свои глаза за челкой золотистых волос. Её плечи снова задрожали, а мне пришлось ее приобнять за плечи. Аквина с благодарностью посмотрела на меня, а после продолжила: — К утру я уже была связанной в мешке и очнулась во время торга за мое тело с тем… с тем уродом! — эмоционально воскликнула она, чуть ли не шипя.
— Они даже не обратили внимания на то, что я очнулась… и спокойно обговаривали за сколько меня продать! Эти! Эти!!! Уроды! Притворялись друзьями, скрывали за своими улыбками лицемерие! Полгода мы вместе прикрывали друг другу спины! Спасали друг другу жизни! И так они отблагодарили меня! Их… их ухмылки… я, — говорила девушка, шипя все громче.
— Ну-ну, Аквина, я тебя понял и хочу сделать тебе предложение, — девушка встрепенулась, услышав мои слова и покраснев. Усмехнувшись краешком своих губ, я нежно потрепал ее по голове, от чего девушка нахохлилась как воробушек и надула губки, отведя свой взгляд: — Я понимаю твои чувства и хочу помочь тебе в твоей мести! — произнес я с теплотой, нежно проведя рукой по ее щеке. Жаль я не могу почувствовать всю ту гладкость твоей нежной кожи, черт, кажется меня снова заносит не в ту степь. Надо успокоиться! Младший, бля, я тебе что сказал! Кастрирую нах! — после этой мысленной угрозы младший затих.