– Почему же ваши подчиненные не поймали их с поличным?
– Всему виной трусость. – Мистер Фишер снял очки и принялся усердно протирать их. – Еще рано, но мистер Томас Кейв уже ждет внизу – должно быть, хочет замять дело, предложив заплатить крупный штраф. Именно ему доставались деньги, мистер Морган, я же вижу, что Уильяма Торна подставили, чтобы направить нас по ложному следу. Акцизное управление вправе возместить убытки только за счет владельца патента. Это касается и вашего вознаграждения.
Покидая управление, Ричард столкнулся в вестибюле с Томасом Кейвом, но не сказал ни слова. Поскольку идти на завод было бессмысленно, Ричард вернулся в «Герб бочара».
– Итак, я потерял работу, а двое из трех преступников вышли сухими из воды, – сообщил он Дику. – О, если бы я знал!
– Томас Кейв наверняка выкупит Торна, – рассудил Дик и вдруг оживился: – Не унывай, Ричард. Что бы ни случилось, ты получишь свои пятьсот фунтов!
Но слова отца не принесли Ричарду утешения. Он предпочел бы увидеть мистера Джона Тревильяна Сили Тревильяна на эшафоте. Почему, Ричард и сам не знал, но с отвращением вспоминал оскорбительный взгляд, которым Сили наградил его при первой встрече. «Для этого самодовольного, жеманного щеголя я – ничтожество, и я ненавижу его. Да, ненавижу. Впервые в жизни меня переполняет прежде неведомое мне чувство, теперь я узнал, что означает слово “ненависть”».
В минуты испытаний он тосковал о Пег. Боль утраты была остра, но притуплялась, стоило вспомнить о последних годах споров, слез, пьянства. Однако пока Ричард блуждал по Бристолю в поисках работы, образ Пег последних лет померк, был вытеснен образом девушки, на которой он женился семнадцать лет назад. Ему так нравилось прижиматься к ней, тихо перешептываться по ночам, искать утешения в плотской любви, которая сливалась с возвышенной любовью, со страстью и с дружбой. А теперь Ричарду не с кем было даже поделиться своими бедами: Дик оставался на его стороне, но неизменно считал сына слишком мягкотелым и бесхребетным. А мать работала в таверне и за кухарку, и за судомойку. Через несколько лет он сможет беседовать с Уильямом Генри как с равным, но по ночам его все равно будет мучить одиночество. И избавиться от него не удастся, пока Уильям Генри не повзрослеет. Ричард просто не мог привести в дом мачеху для своего единственного обожаемого чада, а потаскухи были не теми женщинами, у которых он стал бы искать даже самого простого, животного удовлетворения.
В понедельник, последний день июня, Ричард покинул дом на рассвете, наступившем очень рано из-за летнего солнцестояния, и направился в Киншем, деревушку на берегу Эйвона. Стараниями владельца медеплавильного завода Уильяма Чампиона эта деревушка разрослась и стала грязнее, чем прежде. Чампион запатентовал новый способ извлекать цинк из каламина и шлама, и до Ричарда донесся слух, что он ищет добросовестного работника, умеющего обрабатывать цинк. Почему бы не попытать удачу? Самое худшее, что его ждет, – отказ.
Уильям Генри отправился в школу без четверти семь, как обычно, хмурясь потому, что директор объявил учебным последний день июня, пришедшийся на понедельник. Услышав жалобы мальчугана, бабушка добродушно дернула его за ухо. Уильям Генри понял намек и удалился. Завтра начинались двухмесячные каникулы – как для обладателей синих сюртуков, так и для приходящих учеников. Те, у кого были дом и родители, покидали Колстонскую школу до начала сентября, а сироты, подобно Джонни Монктону, проводили все лето в школе, где временно вводились менее строгие правила.
Отец объяснил, почему они будут редко видеться в ближайшие два месяца, и Уильям Генри отлично понял его. Он сознавал, что отец старается только ради него, и потому его неотступно терзали угрызения совести. Если Уильям Генри и корпел над книгами, а он прилагал всяческие старания, то лишь для того, чтобы порадовать отца, который ценил образование выше, чем способен оценить его девятилетний мальчик.
У ворот Колстонской школы Уильям Генри застыл в изумлении: ворота были увиты черными лентами! Мистер Хобсон, наставник младшего класса, встретил мальчугана у ворот и взял его за плечо.
– Возвращайся домой, парень, – велел он, заставляя Уильяма Генри повернуться.
– Домой, мистер Хобсон?
– Да. Сегодня ночью директор скончался во сне, поэтому занятия отменяются. Твоему отцу пришлют извещение о похоронах, Морган Третий. А теперь ступай.