— Ты во всем видишь происки тори, Джимми, — с улыбкой вмешался Ричард.
— Так или иначе, тори — презренные трусы. — Мистер Тислтуэйт опять уселся за стол, иронически закатывая глаза при виде женской истерики. — Лучше бы ты выпроводил их домой, Дик. Оставь здесь Ричарда с одним из моих пистолетов — вот, возьми, Ричард! Я сумею защититься и одним. Но мне совершенно необходима тишина. Меня посетила муза, у меня появилась тема для нового панегирика.
Никто не обратил на его слова никакого внимания, но когда таверну начали заполнять посетители, пришедшие на обед, а град вопросов о том, что же все-таки произошло на складе Моргана, усилился, Ричард решил последовать совету мистера Тислтуэйта. Сунув в один карман пальто кавалерийский пистолет, а в другой — десяток картонных гильз, он проводил Энн Морган и ее двух дурнушек дочерей в элегантный особняк, расположенный в Сент-Джеймс-Бартон. Там Ричард устроился на стуле в прихожей, чтобы одним своим видом отпугивать поджигателей.
За каких-нибудь два дня, с четверга до субботы, весь Бристоль охватили беспомощность и паника. Сторожа и заново назначенные констебли рьяно взялись за исполнение своих обязанностей; уже в пять часов дня зажигали фонари на тех улицах, где они имелись; фонарщики суетились с лестницами, наполняя резервуары фонарей, чем прежде они занимались крайне редко. Люди рано расходились по домам, горько сожалея о том, что стоит зима и над городом витает запах древесного дыма. В ночь на субботу в городе почти никто не спал.
Девятнадцатого января, в воскресенье, все бристольцы, за исключением евреев, собрались в церкви, моля Бога о милосердии и прося его отомстить слугам дьявола. Кузен Джеймс-священник, которому никогда не изменяло красноречие, прочел свою лучшую проповедь, слегка изумившую прихожан церкви Святого Иакова: ее сочли явно иезуитской и вместе с тем — методистской.
— Лично мне, — заявил Дик в ответ на одно такое замечание, — все равно, кого напоминал его преподобие — иезуита или методиста. Поджигателя следует повесить, чтобы мы могли спать спокойно. И потом, разве вы не помните, каким отважным проповедником был отец его преподобия? Он произносил проповеди под открытым небом, обращаясь к углекопам в Крус-Хоул.
— «Общество непоколебимых» обвиняет в случившемся американских колонистов.
— Маловероятно! Американские колонисты скорее кажутся жертвами. — Этими словами Дик положил конец разговору.
В ночь с воскресенья на понедельник Ричард вдруг очнулся от тревожного сна.
— Папа, папа! — громко звал Уильям Генри из колыбели.
Рывком вскочив, Ричард зажег свечу и с колотящимся сердцем склонился над ребенком, который сидел в постели.
— Что случилось, Уильям Генри? — прошептал Ричард.
— Пожар, — отчетливо выговорил малыш.
Видимо, беспокойство о здоровье сына лишило Ричарда обоняния: комнату переполнял дым.
В решающие минуты Ричард действовал быстро, аккуратно и хладнокровно; одеваясь, он разбудил отца, но не стал ждать его, а бросился вниз по лестнице со свечой, схватил два ведра, отодвинул засов на двери таверны и помчался по скользкому от дождя тротуару. Добежав до угла Белл-лейн, Ричард в ужасе застыл: все склады компании «Льюсли и Ко» пылали, пламя вырывалось из-под крытых черепицей крыш, озаряя узкую грязную улицу зловещим багровым светом. Слышался оглушительный рев и треск, огонь пожирал испанскую шерсть, зерно и бочонки с оливковым маслом так стремительно, как не мог бы пожрать даже пеньку и скипидар.
Люди с ведрами в руках сбегались со всех сторон, выстраивались в шеренги, растянувшиеся от Фрума до складов компании. Отлив еще не начался, и потому было довольно просто окунать ведра в воду и передавать их по цепочке. Общими усилиями горожане не выпустили пламя за пределы складов «Льюсли и Ко» и нескольких ветхих доходных домов; склады кузена Джеймса-аптекаря, расположенные по соседству, остались невредимыми. Жертв не оказалось — видимо, поджигатель стремился прежде всего уничтожать собственность, а не отнимать жизни. Обитатели доходных домов вовремя покинули их, вцепившись в скудные пожитки и прижимая к себе ревущих детей.
Покрытый копотью Ричард вернулся в «Герб бочара», едва шериф и его помощники объявили, что Белл-лейн вне опасности. Он потерял оба ведра; только Богу было известно, кому они достались. Его отец и кузен Джеймс-аптекарь сидели за столом, выказывая явные признаки усталости; принадлежа к старшему поколению, они некоторое время пытались угнаться за молодыми мужчинами, а затем охотно передали ведра подоспевшим жителям дальних кварталов.