Солдаты вместе с мохнатыми стражами завернули за угол и исчезли из виду, а шпион, вжавшись в небольшую нишу, замер, прикрыв глаза и весь обратившись в слух. Он услышал, что процессия остановилась, и с удовлетворением отметил, что в который раз не ошибся, вовремя заняв удобную позицию. Сначала до него донеслось лишь невнятное бормотание, но затем он отчетливо расслышал ровный, с властными нотками, человеческий голос.
— Солдаты Валузии! — говоривший явно привык командовать. — Думаю нет необходимости объяснять вам, что ваша военная карьера закончена. И не вижу смысла вселять в вас надежду, говоря, что если вы перейдете на нашу сторону, то останетесь в живых да еще получите какие-нибудь привилегии. Вместо этого я просто объявляю вам, что отныне вы — рабы Буру-Теш. Наверняка у вас возникнут какие-то возражения, но они меня не интересуют.
Тору затаил дыхание, обдумывая только что услышанные слова. Он не мог даже представить, как гордые пикты с готовностью согласятся признать себя рабами омерзительных хвостатых существ — чистить, что ли за ними их уборные? — и теперь был готов ко всему. Лучший из шпионов предполагал только одно — сейчас начнется кровавая потасовка, и солдатам Дарга, скорее всего, придется туго. Ну что ж, Тору еще никогда не приходилось в открытую сражаться с врагом. Но хотя бы перед смертью он покажет этим тварям, что знаменитый соглядатай Ка-Ну не просто шпион. Самое главное — он пикт.
Заранее проникнувшись гордостью и уважением к самому себе, Тору все же продолжал прятаться в нише, внимательно вслушиваясь в малейшие доносившиеся до него звуки. Вскоре он расслышал удаляющийся глухой топот и понял, что пленных повели куда-то в глубь подземелья. Вытянув шею, шпион осторожно выглянул из своего убежища, но толком рассмотреть ничего не смог.
После недолгого размышления он пришел к выводу, что в освещенном отсеке туннеля его неминуемо обнаружат, а поэтому лучше постараться поискать здесь какие-нибудь дополнительные боковые ходы и выходы.
Гибкие пальцы Тору проворно зашарили по шероховатой земляной стене и вскоре наткнулись на какое-то узкое, но, по-видимому, глубокое отверстие. «Вряд ли я сюда пролезу, — прикинул пикт. — Но если попробовать немного его расширить, то, может, мне удастся проникнуть в другой туннель. Главное, найти Брула. Моя хитрость и его сила сделают свое дело».
Земля осыпалась легко, и вскоре Тору расковырял себе достаточно просторный лаз, углубившись внутрь стены на несколько шагов. Он работал совершенно бесшумно, не забывая чутко вслушиваться в любые шорохи, которые могли подсказать ему о приближении врага спереди, сзади или сбоку.
Но никаких звуков не раздавалось вообще. Перестав прорывать лаз, Тору внезапно замер, с удивлением осознав, что не слышит даже шороха осыпающейся земли. Его ноги и руки неожиданно перестали слушаться его, хотя пальцы продолжали судорожно царапать землю, но сознание пикта начало быстро затуманиваться.
«Нет, нет, — голос разума еще пытался брать верх над каким-то странным безразличием, охватившим шпиона. — Я просто немного устал… переволновался… Сейчас передохну, и все пройдет».
Мысли шевелились как-то вяло, и он вдруг спокойно решил для себя, что ему совершенно все равно, что сейчас произойдет. Тору не знал, в каком направлении ему нужно двигаться, он не помнил, откуда и зачем пришел сюда. Собственно говоря, пикт даже с трудом припоминал, кто он такой. И, самое главное, все это было ему глубоко безразлично.
«Так и надо, — не боясь быть услышанным, увиденным и пойманным, он попробовал говорить вслух, но из горла вырвался лишь слабый шепот. — А чего, собственно… Какая в сущности разница…»
Тору опустился на колени, пытаясь найти местечко помягче, чтобы немного вздремнуть, но леденящий душу холод заставил его задрожать всем телом. Инстинктивно попятившись, пикт сделал последнее отчаянное усилие вырваться из дурманящего кошмара, который окутывал его с ног до головы, но ни тело, ни разум больше не подчинялись ему. Продолжая стучать зубами, он покорно растянулся на земле и вдруг ощутил, что, оставаясь неподвижным, куда-то плывет.
Тору стиснул зубы и закрыл глаза, но вместо кромешной тьмы вдруг увидел какие-то странные образы — как будто он, маленький и босоногий, бежит навстречу весело переливающимся праздничным огням.
Он подбегает ближе, хочет потрогать рукой светящегося воздушного змея, но в ужасе замирает, не в силах оторвать взгляд от представшего перед ним зрелища: вся площадь полна настоящих, живых, извивающихся и летающих по воздуху жутких гадин. Они пытаются укусить его, маленького доверчивого мальчика, они оскаливают прямо перед ним свои страшные смертоносные пасти, они касаются своими ледяными скользкими телами его кожи…
Неудержимые горячие слезы льются из его глаз. Он беззащитен. Все бесполезно. Все пропало.
* * *
Спрятавшись в небольшую, но глубокую нору, прорытую каким-то зверем, лемуриец некоторое время с удовлетворением наблюдал, как обезьянолюди один за другим начинают сходить с ума. Они бросались друг на друга, визжали и кусались, яростно отбиваясь от своих собратьев, пытавшихся растащить их в разные стороны. Услышав приказ вожака искать коварного Келкора, сохранившие разум хвостатые бросились прочесывать окрестности, и командир Алых Стражей еще глубже залез в нору.
Гортанные голоса обезьянолюдей раздавались уже совсем близко, и лемуриец, без устали работая руками, продолжал все дальше углубляться в толщу земли, заваливая отверстие за собой ветками, камнями и землей. Он не сразу почувствовал, как его кисти онемели от жуткого холода, — сначала Келкор ощущал лишь необыкновенный прилив сил, радуясь тому, что Алые Стражи избежали позорной участи и не превратились в безмозглых скотов.
Но через некоторое время валузийский воин вдруг почувствовал какую-то странную усталость. Все тело стало вялым, голова закружилась, а к горлу подступила тошнота. «Ну да, конечно, ведь здесь совсем мало воздуха», — Келкор еще пытался найти разумное объяснение происходящему, но руки его уже почти перестали слушаться.
Да что же это такое? Разозлившись на самого себя, лемуриец решительно тряхнул головой и продолжил рыть землю, но холод обжигал уже до такой степени, что ему невольно пришлось отдернуть руки. Наверное, я просто сильно устал, успокаивал он сам себя. Впрочем, копать дальше и нет особого смысла — обезьянолюди вряд ли теперь смогут его найти.
Однако, услышав совсем рядом топот множества ног и громкие вопли, Келкор вновь ожесточенно заработал руками.
Командиру Алых Стражей не раз приходилось находиться в тяжелейших условиях — спать на вершине горы, укрываясь от ледяного ветра лишь своим подбитым мехом плащом, вплавь преодолевать огромные расстояния, спасаясь с тонущего корабля да еще таща за собой выбивающихся из сил солдат. А однажды он трое суток провел в жуткой мрачной пещере, стены которой были покрыты толстым слоем льда… Келкор вспоминал об этих событиях, но уже отчетливо осознавал, что сейчас происходит нечто иное. Его окутывал не просто холод подземелья. В нем ощущалось что-то запредельное.
Но Келкор был солдатом, и долго размышлять он не привык. Назад все равно пути нет — значит, надо двигаться вперед, превозмогая невозможное.
Раздирая ладони в кровь и не замечая этого, лемуриец продвинулся еще немного в глубь холма, у подножия которого он и нашел эту нору, и вдруг почувствовал, что земли перед ним больше нет. Его руки начали беспорядочно шарить в пустоте, не находя ничего, за что можно было бы зацепиться. Келкор опустился на корточки и, решив нащупать почву у себя под ногами, вновь ощутил лишь пустое пространство.
«Ерунда, — пытался внушить он себе. — Ведь не может быть такого, чтобы я просто повис в воздухе. Значит; мне все это только кажется».
И вдруг кромешная тьма сменилась сначала слабым свечением, а затем довольно ярким, слепящим глаза светом. Келкор опустил вмиг потяжелевшие веки, но почему-то все равно продолжал отчетливо видеть искрящиеся огни, кружившиеся вокруг него в каком-то странном медленном танце.
Он протянул ладонь, но не отдернул ее, почувствовав сильнейший ожог, а наоборот, подвинулся еще ближе к водовороту сияющих огней. Он ощутил, что его руки горят, а все тело охвачено беспощадными языками пламени, пожирающими его и изнутри, но остановиться не мог, все ближе и ближе подползая к беснующемуся огненному лику смерти.