Юрковский торопливо закивал, вытащил авторучку и блокнот и стал писать, дергая головой.
- Ты успокойся, Володя, - пробормотал Дауге. - Это немедленно пройдет.
- Это пройдет, - подтвердил Моллар. - Со мною же было так. Биль очень большой ток, и потом все прошло.
Юрковский отдал блокнот Дауге, снова лег и принял глаза.
- «Говорить не могу», - с трудом разобрал Дауге. - Ты не волнуйся, Володя, это пройдет. - Юрковский нетерпеливо дернулся. - Так. Сейчас. «Как Алексей и пилоты? Как корабль?» Не знаю, - растерянно сказал Дауге и поглядел на люк в рубку. - Я обо всем забыл.
Юрковский мотнул головой и тоже посмотрел на люк в рубку.
- Я узнаю, - сказал Моллар. - Я все сейчас буду познать.
Он встал с кресла, но люк распахнулся, и в кают-компанию шагнул капитан Быков, огромный, взъерошенный, с ненормально лиловым носом и иссиня-черным синяком над правой бровью. Он оглядел всех свирепыми глазками, подошел к столу, уперся в стол кулаками и сказал:
- Почему пассажиры не в амортизаторах?
Это было сказано негромко, но так, что Шарль Моллар сразу перестал радостно улыбаться. Наступила короткая тяжелая тишина, и Дауге неловко, кривовато усмехнулся и стал глядеть в сторону, а Юрковский снова прикрыл глаза. «А дела-то неважные», - подумал Юркковский. Он хорошо знал Быкова.
- Когда на этом корабле будет дисциплина? - сказал Быков.
Пассажиры молчали.
- Мальчишки, - сказал Быков с отвращением и сел. - Бедлам. Что с вами, мсье Моллар? - спросил он устало.
- Это суп, - с готовностью сказал Моллар. - Я не. медленно пойду почиститься.
- Подождите, мсье Моллар, - сказал Быков.
- Кх… де мы? - прохрипел Юрковский.
- Падаем, - коротко сказал Быков. Юрковский вздрогнул и поднялся.
- Кх… уда? - спросил он. Он ждал этого, но все-таки вздрогнул.
- В Юпитер, - сказал Быков. Он не смотрел на планетологов. Он смотрел на Моллара. Ему было очень жалко Моллара. Моллар был в первом своем настоящем космическом рейсе, и его очень ждали на Амальтее. Моллар был замечательным радиооптиком.
- О, - сказал Моллар, - в Юпитер?
- Да. - Быков помолчал, ощупывая синяк на лбу. - Отражатель разбит. Контроль отражателя разбит. В корабле восемнадцать пробоин.
- Гореть будем? - быстро спросил Дауге.
- Пока не знаю. Михаил считает. Может быть, не сгорим.
Он замолчал. Моллар сказал:
- Пойду почиститься.
- Погодите, Шарль, - сказал Быков. - Товарищи вы хорошо поняли, что я сказал? Мы падаем в Юпитер.
- Поняли, - сказал Дауге.
- Теперь мы будем падать в Юпитер всю нашу жизнь, - сказал Моллар. Быков искоса глядел на него, не отрываясь.
- Х-хорошо ска-азано, - сказал Юрковский.
- C’est le mot[2], - сказал Моллар. Он улыбался. - Можно… Можно, я все-таки пойду чистить себя?
- Да, идите, - медленно сказал Быков.
Моллар повернулся и пошел из кают-компании. Все глядели ему вслед. Они услышали, как в коридоре он запел слабым, но приятным голосом.
- Что он поет? - спросил Быков. Моллар никогда не пел раньше.
Дауге прислушался и стал переводить:
- «Две ласточки целуются за окном моего звездолета. В пустоте-те-те-те. И как их туда занесло? Они очень любили друг друга и сиганули туда полюбоваться на звезды. Тра-ля-ля. И какое вам дело до них». Что-то в этом роде.
- Тра-ля-ля, - задумчиво сказал Быков. - Здорово.
- Т-ты п-пе-ереводишь, к-как ЛИАНТО, - сказал Юрковский. - «С-сиганули» - ш-шедевр.
Быков поглядел на него с изумлением.
- Ты что это, Владимир? - спросил он. - Что с тобой?
- З-заика н-на-а всю жизнь, - ответил Юрковский, усмехаясь.
- Его ударило током, - сказал тихо Дауге. Быков пожевал губами.
- Ничего, - сказал он. - Не мы первые. И бывало похуже.
Он знал, что хуже еще никогда не бывало. Ни с ним, ни с планетологами. Из полуоткрытого люка раздался толос Михаила Антоновича:
- Алешенька, готово!
- Поди сюда, - сказал Быков.
Михаил Антонович, толстый и исцарапанный, ввалился в кают компанию. Он был без рубашки и лоснился от пота.
- Ух, как тут у вас холодно! - сказал он, обхватывая толстую грудь короткими пухлыми ручками. - А в рубке ужасно жарко.
- Давай, Михаил, - нетерпеливо сказал Быков.
- А что с Володенькой? - испуганно спросил штурман.
- Давай, давай, - повторил Быков. - Током его ударило.
- А где Шарль? - спросил штурман, усаживаясь.
- Шарль жив и здоров, - ответил Быков, сдерживаясь. - Все живы и здоровы. Начинай.
- Ну и слава богу, - сказал штурман. - Так вот, мальчики. Я здесь немножко посчитал, и получается вот какая картина. «Тахмасиб» падает, и горючего, чтобы вырваться, нам не хватит.