Гулко хлопнул люк. Голос Быкова сказал:
- Ну что, Михаил?
- Заканчиваем первый виток, Алешенька. Упали на пятьсот километров.
- Так… - Было слышно, как по рубке пнули пластмассовыми осколками. - Так, значит. Связи с Амальтеей, конечно, нет.
- Приемник молчит, - вздохнув, сказал Михаил Антонович. - Передатчик работает, но ведь здесь такие радиобури…
- Что твои расчеты?
- Я уже почти кончил, Алешенька. Получается так, что мы провалимся на шесть-семь мегаметров и там повиснем. Будем плавать, как говорит Володя. Давление огромное, но нас не раздавит, это ясно. Только будет очень тяжело - там сила тяжести два-два с половиной «же».
- Угу, - сказал Быков. Он некоторое время молчал, затем сказал: - У тебя какая-нибудь идея есть?
- Что?
- Я говорю, у тебя какая-нибудь идея есть? Как отсюда выбраться?
- Что ты, Алешенька, - штурман говорил ласково, почти заискивающе. - Какие уж тут идеи! Это же Юпитер. Я как-то даже и не слыхал, чтобы отсюда… выбирались.
Наступило долгое молчание. Жилин снова принялся работать, быстро и бесшумно. Потом Михаил Антонович вдруг сказал:
- Ты не вспоминай о ней, Алешенька. Тут уж лучше не вспоминать, а то так гадко становится, право…
- А я и не вспоминаю, - сказал Быков неприятным голосом. - И тебе, штурман, не советую. Иван! - заорал он.
- Да? - откликнулся Жилин, заторопившись.
- Ты все возишься?
- Сейчас кончаю.
Было слышно, как капитан идет к нему, пиная пластмассовые осколки.
- Мусор, - бормотал он. - Кабак. Бедлам.
Он вышел из-за кожуха и опустился рядом с Жилиным на корточки.
- Сейчас кончаю, - повторил Жилин.
- А ты не торопишься, бортинженер, - сказал Быков сердито.
Он засопел и принялся вытаскивать из футляра запасные блоки. Жилин подвинулся немного, чтобы освободить ему место. Они оба были широкие и громадные, и им было немного тесно перед комбайном. Работали молча и быстро, и было слышно, как Михаил Антонович снова запустил вычислитель и замурлыкал. Когда сборка окончилась, Быков позвал:
- Михаил, иди сюда.
Он выпрямился и вытер пот со лба. Потом отодвинул ногой груду битых пластин и включил общий контроль. На экране комбайна вспыхнула трехмерная схема отражателя. Изображение медленно поворачивалось.
- Ой-ёй-ёй, - сказал Михаил Антонович.
«Тик-тик-тик», - поползла из вывода голубая лента записи.
- А микропробоин мало, - негромко сказал Жилин.
- Что микропробоины, - сказал Быков и нагнулся к самому экрану. - Вот где главная-то сволочь.
Схема отражателя была окрашена в синий цвет. На синем белели рваные пятна. Это были места, где либо пробило слои мезовещества, либо разрушило систему контрольных ячеек. Белых пятен было много, а на краю отражателя они сливались в неровную белую кляксу, занимавшую не менее восьмой части поверхности параболоида.
Михаил Антонович махнул рукой и вернулся к вычислителю.
- Петарды пускать таким отражателем, - пробормотал Жилин.
Он потянулся за комбинезоном, вытряхнул из него Варечку и принялся одеваться: в рубке снова стало холодно. Быков все еще стоял, глядел на экран и грыз ноготь. Потом он подобрал ленту записи и бегло просмотрел ее.
- Жилин, - сказал вдруг он. - Бери два сигма-тестера, проверь питание и ступай в кессон. Я буду тебя там ждать. Михаил, бросай все и займись креплением пробоин. Все бросай, я сказал.
- Куда ты собрался, Лешенька? - спросил Михаил Антонович с удивлением.
- Наружу, - коротко ответил Быков и вышел.
- Зачем? - спросил Михаил Антонович, повернувшись к Жилину.
Жилин пожал плечами. Он не знал зачем. Починить зеркало в Пространстве, в рейсе, без специалистов-мезохимиков, без огромных кристаллизаторов, без реакторных печей просто немыслимо, как, например, притянуть Луну к Земле голыми руками. А в таком виде, в таком состоянии, как сейчас, с отбитым краем, отражатель мог придать «Тахмасибу» только вращательное движение. Такое же, как в момент катастрофы.
- Чепуха какая-то, - сказал Жилин нерешительно.
Он посмотрел на Михаила Антоновича, а Михаил Антонович посмотрел на него. Они молчали, и вдруг оба страшно заторопились. Михаил Антонович суетливо собрал свои листки и поспешно сказал:
- Ну, иди. Иди, Ванюша, ступай скорее.