Они обошли все каюты и собрали все одеяла и подушки. В обсерваторном отсеке они долго устраивались у перископов, обкладывали себя мягким со всех сторон, а потом легли и некоторое время молчали, отдыхая. Дышать было трудно. Казалось, на грудь давит многопудовая гиря.
- П-помню, на курсах нам давали с-сильные перегрузки, - сказал Юрковский. - П-пришлось сбрасывать в-вес.
- Да, - сказал Дауге. - Я совсем забыл. Что это за чепуха про мидии со специями?
- В-вкусная вещь, правда? - сказал Юрковский. - Наш штурман в-вез тайком от к-капитана н-несколько банок, и они взорвались у него в ч-чемодане.
- Ну? - сказал Дауге. - Опять? Ну и лакомка. Ну и контрабандист! Его счастье, что Быкову сейчас не до этого.
- Б-быков, наверное, еще н-не знает, - сказал Юрковский.
«И никогда не узнает», - подумал он. Они помолчали, потом Дауге взял дневники наблюдений и стал их просматривать. Они немного посчитали, потом поспорили относительно метеоритной атаки. Дауге сказал, что это был случайный рой. Юрковский объявил, что это кольцо. «Кольцо у Юпитера?» - презрительно сказал Дауге. «Да, - сказал Юрковский. - Я давно это подозревал. И теперь вот убедился». - «Нет, - сказал Дауге. - Все-таки это не кольцо. Это полукольцо». - «Ну и пусть полукольцо», - согласился Юрковский. «Кангрен большой молодец, - сказал Дауге. - Его расчеты просто замечательно точны». - «Не совсем», - сказал Юрковский. «Это почему же?» - осведомился Дауге. «Потому что температура растет заметно медленнее», - объяснил Юрковский. «Это внутреннее свечение неклассического типа», - возразил Дауге. «Да, неклассического», - сказал Юрковский. «Кангрен не мог этого учесть», - сказал Дауге. «Надо было учесть, - сказал Юрковский. - Об этом уже сто лет спорят, надо было учесть». - «Просто тебе стыдно, - сказал Дауге. - Ты так бранился с Кангреном в Дублине, и теперь тебе стыдно». - «Балда ты, - сказал Юрковский. - Я учитывал неклассические эффекты». - «Знаю», - сказал Дауге. «А если знаешь, - сказал Юрковский, - то не болтай глупостей». - «Не ори на меня, - сказал Дауге. - Это не глупости. Неклассические эффекты ты учел, а цена этому, сам видишь, какая». - «Это тебе такая цена, - рассердился Юрковский. - До сих пор не читал моей последней статьи». - «Ладно, - сказал Дауге, - не сердись. У меня спина затекла». - «У меня тоже», - сказал Юрковский. Он перевернулся на живот и встал на четвереньки. Это было нелегко. Он дотянулся до перископа и заглянул.
- П-посмотри-ка, - сказал он.
Они стали смотреть в перископы. «Тахмасиб» плавал в пустоте, заполненной розовым светом. Не видно было ни одного предмета, никакого движения, на котором мог бы задержаться взгляд. Только ровный розовый свет. Казалось, что смотришь в упор на фосфоресцирующий экран. После долгого молчания Юрковский сказал:
- Скучно.
Он поправил подушки и снова лег на спину.
- Этого еще никто не видел, - сказал Дауге. - Это свечение металлического водорода.
- Т-таким н-наблюдениям, - сказал Юрковский, - грош цена. Может, пристроим к п-перископу с-спектрограф?
- Глупости, - сказал Дауге, еле шевеля губами. Он сполз на подушки и тоже лег на спину. - Жалко, - сказал он. - Ведь этого еще никто никогда не видел.
- Д-до чего м-мерзко ничего не делать, - сказал Юрковский с тоской. Дауге вдруг приподнялся на локте и нагнул голову, прислушиваясь. - Что ты? - спросил Юрковский.
- Тише, - сказл Дауге. - Послушай.
Юрковский прислушался. Низкий, едва слышный гул доносился откуда-то, волнообразно нарастая и снова затихая, словно гудение гигантского шмеля. Гул перешел в жужжание, стал выше и смолк.
- Что это? - спросил Дауге.
- Не знаю, - отозвался Юрковский вполголоса. Он сел. - Может быть, это двигатель.
- Нет, это оттуда. - Дауге махнул рукой в сторону перископов, - Ну-ка… - он опять прислушался, и снова послышалось нарастающее гудение.
- Надо поглядеть, - сказал Дауге. Гигантский шмель смолк, но через секунду загудел снова. Дауге поднялся на колени и уткнулся лицом в нарамник перископа, - Смотри! - закричал он.
Юрковский тоже подполз к перископу.
- Смотри, как здорово! - крикнул Дауге.
Из желто-розовой бездны поднимались огромные радужные шары. Они были похожи на мыльные пузыри и переливались зеленым, синим, красным. Это было очень красиво и совершенно непонятно. Шары поднимались из пропасти с низким нарастающим гулом, быстро проносились и исчезали из поля зрения. Они все были разных размеров, и Дауге судорожно вцепился в рубчатый барабан дальномера. Один шар, особенно громадный и колыхающийся, прошел совсем близко. На несколько Мгновений обсерваторный отсек заполнился нестерпимо низким, зудящим гулом, и планетолет слегка качнуло.