…Коля Ермаков пошел прямо к видеофону. «Сначала надо все привести в порядок, - думал он. - Сначала Катя. Ах как некрасиво все получилось! Бедная Катя. Собственно, и я тоже бедный».
Он снял трубку и остановился, вспоминая номер Катиной комнаты. И вдруг набрал номер комнаты Вали Петрова. Он до последней секунды думал о том, что надо немедленно поговорить с Катей, и потому некоторое время молчал, глядя на худое лицо Петрова, появившееся на экране. Петров тоже молчал, удивленно вздернув реденькие брови. Коля сказал:
- Ты не занят?
- Сейчас не особенно, - сказал Валя.
- Есть разговор. Я приду к тебе сейчас.
- Тебе нужен седьмой том? - сказал Валя, прищурясь. - Приходи. Я позову еще кое-кого. Может быть, пригласить Кана?
- Нет, - сказал Ермаков. - Еще рано. Сначала сами.
НОЧЬ НА МАРСЕ
Когда рыжий песок под гусеницами краулера вдруг осел, Петр Алексеевич Новаго дал задний ход и крикнул Манделю: «соскакивай!» Краулер задергался, разбрасывая тучи песка и пыли, и стал переворачиваться кормой кверху. Тогда Новаго выключил двигатель и вывалился из краулера. Он упал на четвереньки и, не поднимаясь, побежал в сторону, а песок под ним оседал и проваливался, но Новаго все-таки добрался до твердого места и сел, подобрав под себя ноги.
Он увидел Манделя, стоявшего на коленях на противоположном краю воронки, и окутанную паром корму краулера, торчащую из песка на дне воронки. Теоретически было невозможно предположить, что с краулером типа «ящерица» может случиться что-либо подобное. Во всяком случае, здесь, на Марсе. Краулер «ящерица» был легкой быстроходной машиной - пятиместная открытая платформа на четырех автономных гусеничных шасси. Но вот он медленно сползал в черную дыру, где жирно блестела глубокая вода. От воды валил пар.
- Каверна, - хрипло сказал Новаго. - Не повезло, надо же…
Мандель повернул к Новаго лицо, закрытое до глаз кислородной маской.
- Да, не повезло, - сказал он.
Ветра совсем не было. Клубы пара из каверны поднимались вертикально в черно-фиолетовое небо, усыпанное крупными звездами. Низко на западе висело солнце - маленький яркий диск над дюнами. От дюн по красноватой долине тянулись черные тени. Было совершенно тихо, слышалось только шуршание песка, стекающего в воронку.
- Ну ладно, - сказал Мандель и поднялся. - Что будем делать? Вытащить его, конечно, нельзя. - Он кивнул в сторону каверны. - Или можно?
Новаго покачал головой.
- Нет, Лазарь Григорьевич, - сказал он. - Нам его не вытащить.
Раздался длинный, сосущий звук, корма краулера скрылась, и на черной поверхности воды один за другим вспучились и лопнули несколько пузырей.
- Да, пожалуй, не вытащить, - сказал Мандель. - Тогда надо идти, Петр Алексеевич. - Пустяки - тридцать километров. Часов за пять дойдем.
Новаго смотрел на черную воду, на которой уже появился тонкий ледяной узор. Мандель поглядел на часы.
- Восемнадцать двадцать. В полночь мы будем там.
- В полночь, - сказал Новаго с сомнением. - Вот именно в полночь.
«Осталось километров тридцать, - подумал он. - Из них километров двадцать придется идти в темноте. Правда, у них есть инфракрасные очки, но все равно дело дрянь. Надо же такому случиться… На краулере мы были бы там засветло. Может быть, вернуться на базу и взять другой краулер? До базы сорок километров, и там все краулеры в разгоне, и мы прибудем на плантации только завтра к утру, когда будет уже поздно. Ах, как нехорошо получилось!»
- Ничего, Петр Алексеевич, - сказал Мандель и похлопал себя по бедру, где под дохой болталась кобура с пистолетом. - Пройдем.
- А где инструменты? - спросил Новаго.
Мандель огляделся.
- Я их сбросил, - сказал он. - Ага, вот они.
Он сделал несколько шагов и поднял небольшой саквояж.
- Пошли, - сказал Новаго.
- Вот они, - повторил он, стирая с саквояжа песок рукавом дохи. - Пошли?
И они пошли.
Они пересекли долину, вскарабкались на дюну и снова стали спускаться. Идти было легко. Даже пятипудовый Новаго с кислородными баллонами, системой отопления, в меховой одежде и свинцовыми подметками на унтах весил здесь всего сорок килограммов. Маленький сухопарый Мандель шагал как на прогулке, небрежно помахивая саквояжем. Песок был плотный, слежавшийся, и следов на нам почти не оставалось.
- За краулер мне страшно влетит от Иваненки, - сказал Новаго после долгого молчания.
- При чем здесь вы? - возразил Мандель. - Откуда вы могли знать, что здесь каверна? И воду мы как-никак нашли.
- Это вода нас нашла, - сказал Новаго. - Но за краулер все равно влетит. Знаете, как Иванченко: «за воду спасибо, а машину вам больше не доверю».