Новаго все время глядел вправо, на сереющие гребни дюн. Мандель тоже глядел вправо. Поэтому они не сразу заметили следопытов. Следопытов было тоже двое, и они появились слева.
- Эхой, друзья! - крикнул тот, что был повыше.
Другой, короткий, почти квадратный, закинул карабин за плечо и помахал рукой.
- Эге, - сказал Новаго с облегчением. - А ведь это Опанасенко и канадец Морган. Эхой, товарищи! - радостно заорал он.
- Какая встреча! - сказал, подходя, долговязый Гэмфри Морган. - Добрый вечер, доктор, - сказал он, пожимая руку Манделя. - Добрый вечер, доктор, - повторил он, пожимая руку Новаго.
- Здравствуйте, товарищи, - прогудел Опанасенко. - Какими судьбами?
Прежде чем Новаго успел ответить, Морган неожиданно сказал:
- Спасибо, все зажило, - и снова протянул Манделю длинную руку.
- Что? - спросил озадаченный Мандель. - Впрочем, я рад.
- О нет, он еще в лагере, - сказал Морган. - Но он тоже почти здоров.
- Что это вы так странно изъясняетесь, Гэмфри? - осведомился сбитый с толку Мандель.
Опанасенко схватил Моргана за край капюшона, притянул к себе и закричал ему прямо в ухо:
- Все не так, Гэмфри! Ты проспорил!
Затем он повернулся к врачам и объяснил, что час назад канадец случайно повредил в наушниках слуховые мембраны и теперь ничего не слышит, хотя уверяет, что может отлично обходиться в марсианской атмосфере без помощи акустической «техник».
- Он говорит, что и так знает, что ему могут сказать. Мы спорили, и он проиграл. Теперь он будет пять раз чистить мой карабин.
Морган засмеялся и сообщил, что девушка Галя с базы здесь совершенно ни при чем. Опанасенко безнадежно махнул рукой и спросил:
- Вы, конечно, на плантации, на биостанцию?
- Да, - сказал Новаго. - К Славиным.
- Ну, правильно, - сказал Опанасенко. - Они вас очень ждут. А почему пешком?
- О, какая досада! - виновато сказал Морган. - Не могу слышать совсем ничего.
Опанасенко опять притянул его к себе и крикнул:
- Подожди, Гэмфри! Потом расскажу!
- Гуд, - сказал Морган. Он отошел и, оглядевшись, стащил с плеча карабин. У следопытов были тяжелые двуствольные полуавтоматы с магазинами на двадцать пять разрывных пуль.
- Мы потопили краулер, - сказал Новаго.
- Где? - быстро спросил Опанасенко. - Каверна?
- Каверна. На трассе, примерно сороковой километр.
- Каверна! - радостно сказал Опанасенко. - Слышишь, Гэмфри? Еще одна каверна!
Гэмфри Морган стоял к ним спиной и вертел головой в капюшоне, разглядывая темнеющие барханы.
- Ладно, - сказал Опанасенко. - Это после. Так вы потопили краулер и решили идти пешком? А оружие у вас есть?
Мандель похлопал себя по ноге.
- А как же, - сказал он.
- Та-ак, - сказал Опанасенко. - Придется вас проводить. Гэмфри! Черт, не слышит…
- Погодите, - сказал Мандель. - Зачем это?
- Она где-то здесь, - сказал Опанасенко. - Мы видели следы.
Мандель и Новаго переглянулись.
- Вам, разумеется, виднее, Федор Александрович, - нерешительно сказал Новаго, - но я полагал… В конце концов мы вооружены.
- Сумасшедшие, - убежденно сказал Опанасенко. - У вас там, на базе, все какие-то, извините, блаженные. Предупреждаем, объясняем - и вот, пожалуйста. Ночью. Через пустыню. С пистолетами. Вам что, Хлебникова мало?
Мандель пожал плечами.
- По-моему, в данном случае… - начал он, но тут Морган сказал: «ти-хо!», И Опанасенко мгновенно сорвал с плеча карабин и встал рядом с канадцем.
Новаго тихонько крякнул и потянул из унта пистолет.
Солнце уже почти скрылось - над черными зубчатыми силуэтами дюн светилась узкая желто-зеленая полоска. Все небо стало черным, и звезд было очень много. Звездный блеск лежал на стволах карабинов, и было видно, как стволы медленно двигаются направо и налево.
Потом Гэмфри сказал: «Ошибка. Прошу прощения», и все сразу зашевелились. Опанасенко крикнул на ухо Моргану:
- Гэмфри, они идут на биостанцию к Ирине Викторовне! Надо проводить!
- Гуд. Я иду, - сказал Морган.
- Мы идем вместе! - крикнул Опанасенко.
- Гуд. Идем вместе.