Долина с солончаками осталась позади. Справа потянулись длинные узкие траншеи, пирамидальные кучи песка. В одной из траншей, уныло опустив ковш, стоял экскаватор.
«Экскаватор надо увести, - подумал Опанасенко. - Что он здесь зря болтается? Скоро бури начнутся. На обратном пути, пожалуй, и уведу. Жаль, что он такой тихоходный - по дюнам не более километра в час. А то было бы славно. Ноги гудят. Сегодня сделали с Морганом километров пятьдесят. В лагере будут беспокоиться. Ничего, с биостанции дадим радиограмму. Как там еще на биостанции будет! Бедный Славин. Но это все-таки здорово - на Марсе будет малыш! Значит, будут люди, которые когда-нибудь скажут: «я родился на Марсе». Только бы не опоздать. - Опанасенко пошел быстрее. - А доктора каковы! - Подумал он. - Воистину, докторам закон не писан. Хорошо, что мы их встретили. На базе, видимо, плохо понимают, что такое пустыня ночью. Хорошо бы ввести патруль, а еще лучше - облаву. На всех краулерах и вездеходах базы».
Гэмфри Морган, погруженный в мертвую тишину, шагал, положив руки на карабин, и все время глядел вправо. Он думал о том, что в лагере, кроме дежурного, обеспокоенного их отсутствием, все уже, наверное, спят; что завтра нужно перевести группу в квадрат е-ии; что теперь придется пять вечеров подряд чистить «федорз ган»; что придется еще чинить слуховое устройство. Затем он подумал, что врачи молодцы и смельчаки и что Ирина Славина тоже молодец и смельчак. Затем он вспомнил Галю, радистку на базе, и с сожалением подумал, что при встречах она всегда спрашивает его о Хасэгава. Японец - превосходный товарищ, но в последнее время он тоже зачастил на базу. Правда, трудно спорить - Хасэгава умен. Это он первый подал мысль о том, что охота на «летающую пиявку» («сора-тобу хиру») может иметь прямое отношение к задачам следопытов, потому что может навести людей на след марсианских двуногих… О, эти двуногие… Соорудить два гигантских сателлита и не оставить больше ничего…
Опанасенко вдруг остановился и поднял руку. Все остановились, а Гэмфри Морган вскинул карабин и круто развернулся вправо.
- Что случилось? - спросил Новаго, стараясь говорить спокойно. Ему очень хотелось вытащить пистолет, но он постеснялся.
- Она здесь, - негромко сказал Опанасенко. Он помахал рукой Моргану.
Тот подошел, и они наклонились, всматриваясь в песок. В плотном песке виднелась неглубокая широкая колея, как будто здесь протащили мешок с чем-то тяжелым. Колея начиналась в пяти шагах справа и кончалась в пятнадцати шагах слева.
- Вот и все, - сказал Опанасенко. - Она нас выследила и идет за нами.
Он перешагнул через колею, и они пошли дальше. Новаго заметил, что Мандель снова переложил саквояж в левую руку, а правую в карман дохи. Новаго усмехнулся, но ему было нехорошо. Он испытывал страх.
- Что ж, - сказал Мандель неестественно веселым голосом. - Раз она нас уже выследила, давайте разговаривать.
- Давайте, - сказал Опанасенко. - А когда она прыгнет, падайте лицом вниз.
- Зачем? - оскорбленно спросил Мандель.
- Лежачего она не трогает, - пояснил Опанасенко.
- Ах да, правда.
- Остается пустяк, - проворчал Новаго. - Узнать, когда она прыгает.
- А вы это заметите, - сказал Опанасенко. - Мы начнем палить.
- Интересно, - сказал Мандель. - Нападает она на мимикродонов? Когда они стоят столбиком, знаете? На хвосте и на задних лапах… Да! - воскликнул он. - Может быть она принимает нас за мимикродонов?
- Мимикродонов не стоит выслеживать и нападать на них именно справа, - сказал Опанасенко немного раздраженно. - К ним можно просто подойти и есть - с хвоста или с головы, как угодно.
Через четверть часа они снова пересекли колею и еще через десять минут другую. Мандель замолчал. Теперь он не вынимал правую руку из кармана.