В рубке было очень холодно. Жилин увидел блестящую радугой изморось на стенах и на полу. Михаил Антонович с багровым затылком сидел за вычислителем и тянул на себя ленту записи. Быкова видно не было. Он был за кожухом реактора.
— Опять попало? — тоненьким голосом крикнул штурман.
— Где бортинженер? — прогудел Быков из-за кожуха.
— Я, — отозвался Жилин.
Он побежал через рубку, скользя по инею. Быков выскочил ему навстречу, рыжие волосы его стояли дыбом.
— На контроль отражателя, — сказал он.
— Есть, — сказал Жилин.
— Штурман, есть просвет?
— Нет, Лешенька. Кругом одинаковая плотность. Вот ведь угораздило нас…
— Отключай отражатель. Буду выбираться на аварийных.
Михаил Антонович на вращающемся кресле торопливо повернулся к пульту управления позади себя. Он положил руку на клавиши и сказал:
— Можно было бы…
Он остановился. Лицо его перекосилось ужасом, панель с клавишами управления изогнулась, снова выпрямилась и бесшумно соскользнула на пол. Жилин услышал вопль Михаила Антоновича и в смятении выскочил из-за кожуха. На стене рубки, вцепившись в мягкую обивку, сидела полутораметровая марсианская ящерица Варечка, любимица Юрковского. Точный рисунок клавиш управления на ее боках уже начал бледнеть, но на страшной треугольной морде все еще медленно мигало красное изображение стоп-лампочки. Михаил Антонович глядел на разлинованную Варечку, всхлипывал и держался за сердце.
— Пшла! — заорал Жилин.
Варечка метнулась куда-то и пропала.
— Убью! — прорычал Быков. — Жилин, на место!
Жилин повернулся, и в этот момент в «Тахмасиб» попало по-настоящему.
После ужина дядя Валнога пришел в зал отдыха и сказал, ни на кого не глядя:
— Мне нужна вода. Добровольцы есть?
— Есть, — сказал Козлов.
Потапов поднял голову от шахматной доски и тоже сказал:
— Есть.
— Конечно, есть, — сказал Костя Стеценко.
— А мне можно? — спросила Зойка Иванова тонким голосом.
— Можно, — сказал Валнога, уставясь в потолок. — Так вы приходите.
— Сколько нужно воды? — спросил Козлов.
— Немного, — ответил дядя Валнога… — Тонн десять.
— Ладно, — сказал Козлов. — Мы сейчас.
Дядя Валнога вышел.
— Я тоже с вами, — сказал Грегор.
— Ты лучше сиди и думай над своим ходом, — посоветовал Потапов. — Ход твой. Ты всегда думаешь по полчаса над каждым ходом.
— Ничего, — сказал Грегор. — Я еще успею подумать.
— Галя, пойдем с нами, — позвал Стеценко.
Галя лежала в кресле перед магнитовидеофоном. Она лениво отозвалась:
— Пожалуй.
Она встала и сладко потянулась. Ей было двадцать восемь лет, она была высокая и смуглая, самая красивая женщина на станции. Половина астрофизиков была влюблена в нее.
— Пошли, — сказал Козлов. Он застегнул пряжки на магнитных башмаках и пошел к двери.
Они отправились на склад и взяли там меховые куртки, электропилы и самоходную платформу.
«Айсгротте» — так называлось место, где станция брала воду для технических, гигиенических и продовольственных нужд. Амальтея, сплюснутый шар диаметром в сто тридцать километров, состоит из сплошного льда. Это обыкновенный водяной лед, совершенно такой же, как на Земле. И только на поверхности лед немного присыпан метеоритной пылью и каменными и железными обломками. О происхождении ледяной планетки никто не мог сказать ничего определенного. Одни — мало осведомленные в космогонии — считали, что Юпитер в оные времена содрал водяную оболочку с какой-нибудь неосторожно приблизившейся планеты. Другие были склонны относить образование Пятого спутника за счет конденсации водяных кристаллов. Третьи уверяли, что Амальтея вовсе не принадлежала к Солнечной системе, что она вышла из межзвездного пространства и была захвачена Юпитером. Но как бы то ни было, неограниченные запасы водяного льда под ногами — это большое удобство для «Джей-станции» на Амальтее.
Платформа проехала по коридору нижнего горизонта и остановилась перед широкими воротами «айсгротте». Грегор соскочил с платформы, подошел к воротам и, близоруко вглядываясь, стал искать кнопку замка.
— Ниже, ниже, — сказал Потапов. — Филин слепой.
Грегор нашел кнопку, и ворота раздвинулись. Платформа въехала в «айсгротте». «Айсгротте» был именно «айсгротте» — ледяной пещерой, тоннелем, вырубленным в сплошном льду. Три газосветные трубки освещали тоннель, но свет отражался от ледяных стен и потолка, дробился и искрился на неровностях, поэтому казалось, что «айсгротте» освещен многими люстрами…