Выбрать главу

Смайльс слабо улыбнулся.

— Александр Селькирк жил там, где сама природа помогала ему. Мы будем зимовать на острове, покрытом вечными льдами… Простите, Топгам, мне необходимо заняться делами, — и он вернул книгу.

Разгрузка судна быстро подвигалась. Плот то и дело отходил от борта «Клайда». Ящики, мешки, тюки, свертки грудами лежали на берегу.

Но вот юго-западный ветер разогнал туман.

Перед глазами англичан открылся большой пролив, забитый с юга льдами.

Мощные ледяные поля надвигались на судно. Через несколько часов лед столкнул корабль с мели. Треща и содрогаясь, корпус пополз по каменистому дну…

Весь экипаж уже хлопотал на берегу, перетаскивая груз к видневшейся вдали избушке, у которой высился тяжелый русский крест. А «Клайд» встретил на своем последнем пути подводную скалу: круша дерево, льды расплющили застрявший корабль и двигались дальше, унося с собой обломки.

Глава двадцать восьмая

ЛАГЕРЬ ОБРЕЧЕННЫХ

Когда матрос описывал гибель «Клайда», Иван Химков спросил его:

— А зачем вы корабль в море бросили? Почему на берег не вытащили?

— Не мешай, Ванюха, — строго остановил сына Алексей. И, пока Чемберс собирался с мыслями, пояснил: — Заморское судно не лодья, на берег, хоть какой, ему хода нет. Востродонное судно разве вытащить?

Да, да, — прислушавшись к словам Химкова, согласился Чемберс. — Англичане никогда не хранят своя суда на берегу.

Матрос заканчивал свое скорбное повествование:

— Из экипажа нас трое осталось — мы да боцман — остальных похоронили. Несколько дней назад скончался наш капитан… Из преступников умерло четверо. О, это нехорошие люди. После смерти капитана хозяином на зимовке стал чиновник. Он заодно с преступниками. И боцман тоже.

Поморы давно догадались, что англичане наткнулись на их прежнюю избушку, и думали, как быть, чем помочь людям.

Русские поморы всегда славились честностью, гостеприимством и отзывчивостью в беде.

Каждый, нуждавшийся в крове, огне и пище, мог рассчитывать, что с ним поделятся последним.

Двери домов в поморских деревнях никогда не запирались. Даже в отсутствие хозяев путник мог зайти в избу, растопить печь и утолить голод. Зверобои зачастую оставляли на пустынном берегу на долгое время лодку, снасть, промысел. Стоило воткнуть около оставленного шест, в знак того, что это имущество еще понадобится хозяину, и никто не прикоснется к нему пальцем. Прибывших с попутным ветром на севере называли «ветреными гостями» и всегда радушно встречали.

— Жалко мореходов ваших, — тихо произнес Химков, — не смогли себя уберечь… Что ж, надо в избу сходить, посмотреть, чем пособить можно.

Алексей обернулся к сыну:

— Ванюха, отведи медведя к осиновке, пускай там сидит, нечего людей пугать. Отведешь, меня догоняй.

Только сейчас англичане с оторопью заметили большого белошерстного зверя, все это время неподвижно лежавшего у скалы.

Ваня, окликнув мишку, побежал к лодке, а Химков и англичане направились к зимовью. Оба матроса долго оглядывались на свирепого зверя, послушно бредущего за юношей.

Вот и изба. Алексей толкнул знакомую дверь и первым вошел в горницу.

За столом несколько человек шумно играли в кости. Увидя невесть откуда взявшегося плечистого, бородатого помора, игроки застыли с открытыми ртами.

— Здравствуйте, добрые люди, — с достоинством поклонился Химков.

Англичане растерянно переглянулись.

— Кто этот человек, Джо? — изумленно спросил почерневший от копоти худой, долговязый англичанин.

— Капитан русского судна, сэр. В этот момент в дверях появился Иван и стал рядом с отцом.

— Русские? Ты убежден, Джо? Хм, хм… — несколько оправившись, сухопарый англичанин принял важный вид. — Спроси, могут ли они доставить нас в Англию?

Пока Чемберс рассказывал все, что сам успел узнать о русских зимовщиках, Алексей незаметно толкнул локтем сына:

— Видать, это главный, сухопарый-то. Что длинен, что черен… Будто сухарь ржаной… И остальные хороши: в грязи да в копоти все.

Юноша тишком фыркнул в рукав.

Выслушав матроса, Топгам, — это был он, — многозначительно посмотрел на своих и вскользь заметил:

— Вот оно что… Их здесь только двое…

— Скажи этим дикарям, Джон, — обернулся он к Чемберсу, — что я, Якоб Топгам, властью его величества короля Англии назначен губернатором этого острова, русские должны повиноваться мне. — И он важно ткнул пальцем себя с грудь.

Чемберс нехотя перевел.

Химков удивленно взглянул на Топгама.

— На русской земле вашему королю власти нет, — тихо, но твердо ответил он. — Елизавета Петровна нам государыня, а мы ей слуги…

— Кто ты такой? — грубо перебил чиновник.

— Я этого дома хозяин, — Алексей гордо поднял голову. Под его взглядом Топгам отвел глаза.

— Сэр, мы должны захватить шлюпку русских, пока они здесь, — заговорщицки зашептал чиновнику один из игроков с широким угреватым лицом, — Тогда этот бородач заговорит по-другому…

Топгам утвердительно кивнул. Широколицый — боцман — и еще один поднялись из-за стола и вышли из горницы.

Чемберс с испугом посмотрел на Химкова.

— Они хотят украсть вашу шлюпку, — украдкой шепнул он, — принимайте меры… Топгам совсем не губернатор, он лжет!

К удивлению матроса, Химков остался спокоен. Топгам же, проводив взглядом своих людей, продолжал разговор.

— Так вы хозяин, — говорил он с издевкой. — Очень жаль, но я вынужден был занять ваш дворец без разрешения. Химков словно не заметил насмешки.

— По обычаю нашему, по нужде всякий может домом владеть, ежели хозяина нет… Вижу я, цинга вас одолела, помоч хотел. А вы… — Вы умеете лечить цингу? — оживился чиновник.

— Ежели бы нам в знатье, что здесь люди живут, — продолжал Химков, — давно бы помочь дали, снадобья принесли. Да и обувку показали бы как шить. В таких сапогах-то, — он показал на обувь англичан, — по острову много не походишь. Хоть и лиходеи у вас, а все жалко: люди.

Гонгам недовольно посмотрел на Чемберса:

— Здесь преступников нет, все помилованы его королевским величеством. По прибытии на остров я всем снял кандалы.

— Кандалы? Да уж здесь в кандалах не проживешь… И без кандалов не сладко… А насчет избы не сомневайтесь, живите сколько надо… Баньку бы вам, попариться, помыться, вишь, как замшели…

Химков искренне хотел поделиться своим мудрым житейским опытом с этими людьми, уже так дорого заплатившими за королевскую «милость». Топгам же тянул время. Единственно, что его заинтересовало, — это противоцинготные лекарства русских. А прежде всего надо было заполучить их лодку.

Но тут в горницу ворвался боцман с искаженным от страха лицом.

— В шлюпке медведь! — хрипло выкрикнул он. — Большой белый медведь… Мы хотели отогнать, но он бросился на Чарли и чуть не загрыз его.

Чемберс и молодой Химков звонко расхохотались.

— Замолчи, щенок! — накинулся на матроса с кулаками боцман.

— Скажи ему, — приказал чиновник Чемберсу, — пусть добром отдает лодку, не то…

Матрос перевел и добавил:

— Вам надо уходить, эти люди способны на все!

Химков как будто не понял, чего от него хотят.

— Отдать лодку? Но она нужна, нам самим, сударь…

— Так он еще разговаривать?! Ребята, связать их!

Каторжники и боцман бросились на поморов.

— Бей… без ножа, Ванюха, — успел крикнуть сыну Алексей.

Он схватил за ворот боцмана и каторжника и, стукнув их головами, бросил оземь. Ваня легко отшвырнул вцепившегося в него англичанина.

Топгам выхватил из-за пояса пистолет.

— Закройте двери! — завизжал он, — Я их…

Но Д'Онейль, подскочив, толкнул его руку, и пуля прошла мимо.