И вот почему Ромул убил Рема. Разбойник не может и не смеет переступать священную борозду!
Так устроена жизнь у всех народов, мессир!
Такой она была и у ваших предков, пока они однажды не ушли из дома навсегда. Ушли и не вернулись. Так и оставшись по сию пору зверями в человеческом обличии, рыщущими в диком поле в поисках добычи. Не пора ли превращаться обратно в людей, мессир?
- Как? - прохрипел Ричард. - Как это сделать?!
- Самим - никак, ваше Величество! Воину не дано самостоятельно превратиться из зверя обратно в человека. У всех народов очищение возвращающихся домой с добычей зверей - это право жрецов, священнослужителей. Никто другой не обладает этим умением - отрешить от крови и позволить вновь быть человеком.
В империи, которую вы строите, мессир, не будет мира, если знатные люди европейских королевств не вернутся домой из затянувшегося на многие сотни лет набега. Всем им нужен ритуал очищения от крови, ритуал отрешения от зверя. Всем им нужна инициация, позволяющая волкам превратиться обратно в людей. Нужен очистительный ритуал.
И это способна сделать только Церковь. Другого выхода нет. Его просто нет, и все!
И, значит, вам, мессир, не обойтись без Иннокентия. Не обойтись без Церкви. Без умелого и старательного клира, способного превращать вчерашних вервольфов в людей . Ну, и когда потребуется, превращать людей - обратно в волков. Ведь за пределами Империи когти и зубы, мечи и копья еще очень даже понадобятся...
Над столом с валяющимися там и сям объедками, крошками хлеба и потеками вина, над догорающими в канделябре огарками свечей повисла тишина. Господин Дрон просто отдыхал, Ричард переваривал услышанное, а господин Гольдберг размышлял на тему, что бы еще мог добавить по заявленной теме их неожиданный оратор, явно прослушавший сорбоннский курс политической антропологии? По всему получалось, что не так уж и много. Все главное, причем, в хорошо отобранном и упакованном виде, было сказано.
Первым пришел в себя, как и положено, король. Как бы то ни было, привычка к ежедневному принятию решений дает психике множество дополнительных бонусов. Закаляет к стрессам, позволяет сохранять гибкость в самых неожиданных ситуациях.
- Что ж, господа колдуны, я рад, что случай и удача привели вас ко мне, а меня сегодня - в это ваше уютное гнездышко. Я не знаю, где вы черпаете свои знания и свою мудрость - в горней ли выси небесных светил, или же, наоборот - в темных безднах, где безраздельно властвует Князь Тьмы, не к ночи будь помянут! Я даже не могу вообразить как это вообще возможно, чтобы чужеземцы знали столь многое о нас, о нашем прошлом, нашем настоящем и - что-то мне говорит - даже о нашем будущем. Но... мне это нравится. Да, мессиры, нравится!
Что-то говорит мне, что я стою сегодня в начале пути. В начале большой дороги. Которая или вознесет меня выше всех, живших доселе, христианских государей, или же низвергнет в пропасть.
И я хочу, чтобы вы стали моими спутниками на этом пути. Да, спутниками. Ибо уже сейчас предчувствую, сколь сложен и нелегок он будет.
И вновь, как и всегда в решительный момент, заметался в интеллигентских сомнениях господин Гольдберг. И вновь быструю и жирную точку поставил на них господин Дрон.
Слегка пожав плечами, он посмотрел Ричарду прямо в глаза и сказал только лишь:
- Располагайте нами, государь!
ГЛАВА 2
в которой барон де Донзи требует от короля суда над мессиром
Серджио; граф Пьер де Куртене предает собственную дочь;
Винченце Катарине прощается с жизнью; господин Дрон
выигрывает судебный поединок, но теряет сердце
графини Маго, а его счастливый соперник
развеивает всю глубину заблуждений
несчастного хронопопаданца.
Лимузен, Шато-Сегюр,
17 апреля 1199 года
Утро началось с появления знакомого уже оруженосца Ричарда, как всегда, без стука ввалившегося в спальню почтенного олигарха.
- Мессир, король Ричард просит вас пожаловать к нему. Только что аудиенцию у него получил сеньор Эрве де Донзи. Он потребовал королевского суда, прилюдно обвинив вас, мессир, в похищении его невесты, Маго де Куртене, и ее отца, Пьера де Куртене, графа Неверского.
***
На подходе к большому залу господина Дрона и увязавшегося за ним историка перехватил Меркадье. Не говоря ни слова, он завернул 'заморских колдунов' в проход между колоннами и повлек куда-то по открывшемуся узкому коридору. Правда, недалеко. Коридор закончился небольшим холлом с полудюжиной диванов, роскошными драпировками, парой более чем приличных гобеленов и еще какими-то чудесами средневековой роскоши. Впрочем, почтенному депутату было не до нее. Меркадье, похоже, тоже. Двое латников в полном вооружении - разве что без пик - заняли пост у входа в холл. На несколько секунд установилась напряженная, вибрирующая тишина.
- Значит так. - Меркадье был хмур и немногословен. - Король Ричард рвет и мечет. После того, как еще его папаша король Генрих выделил Суд королевской скамьи из состава Королевского Совета, ни он, ни принцы в судах по уголовным преступлениям фактически не участвовали. Хватало королевских судей. Во имя ран Христовых, по мне - так их даже лишку! Ну, так вот. Лично король принимал решения лишь по крупным земельным тяжбам и в делах о наследовании земельных наделов и титулов. Но обычай королевского суда остался. И право знатного сеньора обращаться за правосудием лично к королю никто не отменял. Другое дело, что у всех хватало ума этим правом не пользоваться и действовать в общем порядке. А вот де Донзи решил воспользоваться, две дюжины чертей ему в печенку! И отказать ему Ричард не мог - тут много причин...
- И что с того? - недоуменно пожал плечами Капитан. - Ничего из того, в чем он меня обвиняет, я не совершал. Так что, принять решение будет совсем нетрудно.
- Вы посмотрите на этого умника! - Меркадье широко огляделся, как бы призывая всех присутствующих самым внимательным образом приглядеться к чудесным достоинствам своего собеседника. Однако, поскольку никого из посторонних в холле не обнаружилось, он махнул рукой и почти грубо рявкнул, - а кто сможет засвидетельствовать твою правоту?!
Де Донзи, между прочим, прибыл в Шато Сегюр вместе графом Неверским. Которого ты, оказывается, похитил! И болтали они между собой, как два голубка на карнизе. И сдается мне, что я знаю, в чью пользу будет свидетельствовать граф. А вот молодой графини, которая, возможно, могла бы что-то сказать и в твою пользу, нигде не видно!
Кайр Меркадье умолк на несколько секунд, как бы раздумывая - продолжать или нет. Хрустнули пальцы сжавшейся правой руки, но ни единого, самого завалящего столика, чтобы вдарить по нему от всей души, поблизости не оказалось. Побелевшая кисть с усилием разжалась, Меркадье же продолжил.
- Обвинение серьезное. Перспективы по делу никакие.
Король тебе обязан жизнью и будет делать все, что в его силах. Но и нарушить закон на глазах у подданных он не сможет. А закон, приятель - очень на то похоже - окажется не на твоей стороне. Клянусь муками Христовыми, не хотел бы я сегодня быть в шкуре короля. Ладно, это все так... чтобы знал.
Теперь по суду. Ты же чужестранец, наших порядков не знаешь. Отвечай только на заданные вопросы. Ничего не признавай. Везде, где можно, требуй свидетелей и доказательств. Что еще? Чтоб мне провалиться на этом месте, да не знаю я, что еще и посоветовать, приятель! Здесь нужен хороший стряпчий, а не командир брабантских копейщиков.