За мной, добрый мой читатель! Великие дела начинаются с малого, а история не станет ждать отстающих!
Константинополь, Преторианская тюрьма, 26 октября 1199 года
Иоанн Лагос, начальник Преторианской тюрьмы Константинополя, стоял в своем собственном кабинете, перед своим собственным столом. Спина его сгорбилась в угодливом поклоне, а колени отчетливо подрагивали.
— Что это?!!!
Никифор, толстый евнух, еще недавно служивший при императорской спальне, а ныне взлетевший аж до секретаря казначейства, гневно сверлил Иоанна Лагоса заплывшими глазками. Больше похожий на сосиску, его палец презрительно указывал на пять плотных, увесистых мешочков, уютно разместившихся на столе. На его, Иоанна Лагоса, столе. При этом толстый зад Никифора безмятежно покоился в его, Иоанна Лагоса, кресле. Тогда как сам он, Иоанн Лагос, вынужден был смиренно стоять там, где обычно стоят его подчиненные. Ну, или изредка появляющиеся в его покоях особые заключенные.
— Я еще раз спрашиваю, что это?! — секретарь уткнул палец в один из мешочков, и тот в ответ глухо звякнул.
— Две… две тысячи номисм, достопочтеннейший. Ваша доля от недельной выручки.
Палец Никифора нацелился на начальника тюрьмы и лениво поманил его, требуя подойти поближе. Еще ближе. Теперь нагнуться. Как будто бы секретарь решил сообщить начальнику тюрьмы на ухо нечто особо важное. Вот только вместо этого Никифор, резко привстав — и кто бы ожидал от этого борова такой прыти! — схватил Иоанна Лагоса двумя руками за волосы и резко впечатал его лицо в мрамор стола. Затем поднял голову тюремного начальника вверх, полюбовался на капли крови, часто-часто закапавшие из носу, и, наваливаясь всем телом, еще несколько раз приложил того лицом об стол. Р-раз-два-три… Поднял, снова глянул в закатившиеся от боли глаза и мощным толчком отправил собеседника на пол.
— З-за что, достопочтеннейший..? — завозившийся на полу Иоанн Лагос оперся на локоть, пытаясь второй рукой остановить хлещущую из носу кровь. — Ведь я все честно… как договаривались… до последней номисмы…
— Естественно, честно, — Никифор холодно, как удав рассматривал начальника тюрьмы, ожидая, пока тот, используя подручные средства, остановит кровотечение. — Попробовал бы скрысить хоть монетку, не со мной бы сейчас разговаривал, а со своей собственной головой. Держа ее под мышкой.
Собственная живодерская шуточка, впрочем, ничуть не развеселила казначейского секретаря. Дождавшись, пока Иоанн Лагос заткнет ноздри наскоро скатанными обрывками слетевшей со стола бумаги и встанет, Никифор продолжил экзекуцию. Вдалбливая в начальника тюрьмы вопрос за вопросом.
— Тебе тюрьму зачем в откуп отдали? А?! Чтоб сидельцы твои тюремные мелочь на зеленом рынке тырили? Это, по-твоему, что — работа?! Может, еще на паперть выйдешь, там фоллис-другой соберешь? Ты когда, бычий выползень, настоящей работой займешься? Ну, что молчишь?!
— Достопочтеннейший! — теперь Иоанн Лагос говорил глухо и в нос. Из-за забитых бумагой ноздрей голос его невыносимо гнусавил. — Так времена-то какие… неспокойные. На виллах от охраны не протолкнуться. Попробуй, подломи какую! Уж на что у меня воры опытные сидят, а и те в один голос твердят, что такого не припомнят. Тяжело работать стало…
— Ишь, тяжело ему! Ему тяжело… Тюрьма должна приносить деньги! Слышишь, кретин, деньги! А не то свинячье дерьмо, что ты выгреб из мисок у нищих на ступенях Святой Софии!
— Достопочтеннейший, я сделаю, что смогу…
— Конечно, сделаешь! Сегодня соберешь тюремную стражу и вечером возьмешь Каломодия с семейством.
— А… постановление?
— Сам напишешь, не маленький!
— Но, достопочтеннейший, когда это вскроется, мне не сносить головы… Да даже и сейчас… У Каломодия полгорода клиентов и родственников…
— Идиот!!! — Никифор вдруг резко и неожиданно перешел на визг. — Нашел о чем печалиться! Ты что, не видишь?! Новая смута начинается! Алексея вот-вот скинут! Головы полетят сотнями! Умные люди к этому времени должны быть далеко отсюда! И не просто так, а с деньгами! Чтобы можно было жить, не задумываясь о старости! Понял?! Что заработаем сейчас, то и будет наше… Короче, берешь Каломодия, его жену, дочерей. И чтобы к утру все его заначки были выпотрошены! Ты понял меня?!