Выбрать главу

   -- Нет. Всё собирался поехать, да что-то не склеивалось.

   Вот и обменялись ценным опытом.

   -- Обратите внимание, выскочили мы из этих ворот по течению. Назад, так сказать, пошли.

   -- Значит, скоро Игарка.

   Кэп только хмыкнул.

   Я заглянул вниз на правый борт. У лееров на корточках сидела судовой врач, тыча в лицо учителке ваткой с нашатырём. Рядом стояла открытая объёмистая медицинская сумка с красным крестом на белом круге. Дети толпились рядом и, растерянно перешёптываясь, с тревогой смотрели на предводительницу и белый халат врача, и с явным восторгом -- на зелёную реку. Двое мальчишек перегнулись через леера и уставились вниз, тыча пальцами в воду. Пираний ищут.

   -- Стюардам убрать людей с палубы! -- рявкнул динамик над ухом, команда эхом пронеслась по пароходу. -- Моторист, сбросить пары, приготовить к запуску дизель! Боцман, осмотр судна и доклад!

   Отдав очередные команды, Илья Александрович повернулся ко мне, показывая большим пальцем за спину.

   -- Коза краеведческая, мать её, довела деда до цугундера! Леший меня дёрнул! Шёл бы и шёл по пунктиру! А теперь попали неизвестно...

   Он торопится. Не надо торопиться. Жизнь научила меня не делать резких движений, если нет непосредственной опасности. На нас никто не нападает, технической аварии нет, стихийного бедствия, за вычетом явления неизвестной реки, тоже.

   -- Стоп! -- предложил я, вытянув обе ладони вперёд. -- Давайте пока не будем делать никаких выводов, товарищ капитан! Предлагаю мыслить абстрактно, так сказать, фоново, решая действительно насущные проблемы. Всё остальное позже, когда мутная информация оформится в конкретные посылки.

   Мне сейчас очень не хотелось делать выводы. Никакие. И даже сиреневую картину вспоминать не хотелось, рефлексии это. Сейчас они не нужны и не важны, так как ничего не определят. Сейчас нужно действовать практично, эффективно.

   Капитан задумался, перевёл взор на приборы. А что на них смотреть, они от взгляда не оживут. Хотя эхолот работает. Что потеряно? Радио и локация.

   -- Во всём остальном корабль комплектен, готов к эксплуатации, -- произнёс я вслух, и Самарин меня понял. Он вообще умный мужик, опять повезло.

   Не хочу опять на Ориноко. Как вспомню всю ту аферу на лёгком катере...

   Маршрут дикий. Зачем выбрали такой, я до сих пор не понимаю. Оранжевый спасательный жилет и паспортный контроль: вот две ниточки материальной связи с оставшейся далеко позади нерусской цивилизацией. Если уж турист сгниёт где-то в джунглях, то власти будут знать, кто он и откуда прибыл, а коли захлебнётся в мутных водах, то быстро будет замечен в низовьях и опознан с высылкой повестки.

   Заполошные крики вертлявых обезьян и дурных попугаев из окружающих джунглей, яркие зеленые змеи с полосочками, то тут, то там разместившиеся на низко свисающих ветвях деревьев, заросшие водным гиацинтом заболоченные берега и неожиданный всплеск воды у самого борта маленького катера, когда голодные кайманы начинают охотиться за своей добычей. Чудовищная сырость, москиты летучие и ползающие, грязь, гнилая вода... На башку вечно что-то капает, а то и льётся.

   Вечерами на стоянках было не слаще. Лежишь в гамаке, вроде всё в кайф, вокруг свои, тишина, видно берег реки в отсвете трёх костров, кривое бревно плывет... и вдруг внезапно что-то громко зашуршит в траве под тобой, в зарослях пронзительно закричит убиваемый зверь... И снова тишина. Но тебе уже как-то не лежится. Мужики смеялись, кто искренне, кто через силу, а известный шутник Маркелов рассказывал, что у нас велик шанс нарваться на боевой отряд диких гуарани, живущих поблизости. Индейцы эти ходят в стиле ню, жрут грязевых червей и мочат чужаков из других племён, а заодно способны зашибить и подвернувшегося под копьё гринго.

   Повсюду ползают слизняки и пауки, в траве спят анаконды. Если честно, я их там ни разу не видел, но ждали мы их постоянно. Даже на редких прибрежных полянках не было и следов ожидаемой пасторали, земля покрыта густым и высоким травяным ковром, и кто там под этим покровом живет, только местным духам известно.

   Однако именно подобный пейзаж мы сейчас и наблюдаем.

   Ну, может, посуше и чуть поприветливее. Рассказывать же об этом вслух пока категорически не стоит, к чему людей пугать.

   -- Четыре восемьдесят глубина, в принципе, нормально. Хоть с этим повезло... Так что там у вас со спутниками?

   -- Шестьдесят шесть штук производитель гарантирует, -- вспомнил я язвительно. -- Жаль, ни одного не видит машинка. Похоже, небеса не на нашей стороне.

   -- Верно подмечено! И эфир молчит. Значит так, принимаю решение -- находим подходящее место и будем стоять, пока хоть с чем-нибудь не определимся. Наобум идти никак нельзя, негодное это дело, опасное. А у меня люди.

   Я только кивнул, а что тут можно посоветовать? Действительно, нужно тему переварить. Шпарит-то как! Переодеться надо, причём уже срочно, буквально обтекаю. Не по сезону ты прикинут, как выясняется, путешественничек, чувствую, сукнишко тебе ещё долго не пригодится. Внизу опять кто-то пробежал, матрос на носу опустил бинокль и что-то торопливо ответил невидимому мне человеку. Боцмана с докладом всё не было.

   -- А давайте хотя бы по именам, Герман, обстановка располагает. Вам сколько годков, извините за бестактность? -- противоречиво предложил капитан, закуривая.

   -- Неуклонно катит к сорока, давайте, -- согласился я, заранее зная, что по именам не получится. -- Не против, обстановка действительно экспедиционная.

   -- В Норильске живёте?

   -- Нет, чаще всего в Москве, реже в Красноярске. В Норильске у меня лишь лежбище для скоротечных наездов.

   А вот и графин!

   -- Вы, Герман, наверное, записной экстремальщик, -- с авансовым уважением предположил Самарин, -- хотя это несколько необычно для столь состоятельных людей.

   В этот момент я опустошал стакан с водой и потому чуть не поперхнулся.

   -- Упаси господи! Никогда не страдал подобной дурью. Я, Илья Александрович, ценитель комфорта и уюта, и уж если влипаю по милости друзей в подобные ситуации, то стараюсь делать выводы на будущее... Путешествия по новым местам, экзотические охоты и рыбалки вовсе не подразумевают необходимость делать всё это в первобытных условиях, тут мы пас.

   Особенно распространяться по теме не хотелось. А ему хотелось.

   -- Так это ж когда деньги есть!

   -- Совершенно верно, -- легко подтвердил я. -- Бытие безденежных странников меня не интересует, пусть месят грязь вибрамами, поют с голоду про "лыжи из печки торчат", носят трехпудовые рюкзаки, не моются неделями и кормят комаров. А вот насчёт чуждой такому увлечению состоятельности вы несколько неправы. Многие из богатых людей действительно экстремалы. Знаю таких.

   -- Погоня за новыми ощущениями?

   -- Пожалуй, так. И падают, и бьются, и тонут.

   -- Как-нибудь расскажете.

   -- И вы обещали, -- через силу улыбнулся я. -- Про какого-то Джозефа.

   Расскажем, всё расскажем, спорить не надо. Джунгли, как известно, не место для дискуссий. Смотрим, думаем, готовимся.

   Паниковать рано. В сущности, "непроходимость" континентов давно уже не та, что существовала во времена поисков конан-дойлевским книжным Челленджером своего знаменитого "Затерянного мира". Тропические леса на огромных пространствах вырублены -- сам видел, пампа прилично, а местами и вполне цивильно обжита, а сельву прорезала Трансамазонская магистраль. Тем не менее странствие по рекам Южной Америки или Камбоджи по-прежнему остается рискованным предприятием, но для путешественника другого пути нет, в условиях бездорожья и непролазной лесной задницы, реки -- единственные артерии для желающих проникнуть поглубже. И там тоже нет сотовой связи.

   Но эфир-то везде живой, по всей планете, на то он и эфир! Спутники летают...

   О чём ты вообще! Ты на что надеешься? Последние белые пятна остались на плато Путорана и окрест, всё остальное уже помечено и прибрано! Какая Южная Америка, что вообще должно произойти, чтобы ни единого спутника не висело в небе? А если прибор глючит? С чего бы, ночью ловил исправно.