В посту гидроакустики я опять увидел Федоркова. Казалось, он и не уходил отсюда. «Шум винтов подводной лодки… Пеленг… Дистанция…» — негромко докладывал Алексей в микрофон. Обернулся, поймал мой вопрошающий взгляд:
— Наша.
— Высоко сидим, далеко видим, — прокомментировал радиометрист Малекин.
Да, конечно же они сознавали, ребята с радиометрического, какая ответственность легла на их еще не очень-то крепкие плечи. Иначе чем было объяснить рвение к службе, эту самоотдачу, которую я наблюдал повсюду?
Но сначала надо было такое чувство ответственности привить молодым морякам. И этим занимались в меру своего опыта и служебного положения и капитан 2 ранга Трухин, и капитан-лейтенант Крашенинников, и лейтенант Переверзев…
С мичманом Киркозовым меня свела судьба на следующий день. Мы перекуривали на крыльце казармы, и я, помню, собирался расспросить, как он ухитряется добывать книги на острове. Мичман, по слухам, был страстным книголюбом. Но Киркозов заговорил о другом:
— Вот еще одно занятие с матросами проведу — и начну рассчитываться…
— С чего бы это?
— Я гидрометеорологический техникум закончил. Возвращаюсь к старой специальности…
Киркозов служил срочную на побережье, держал связь с Кильдином-Западным. Жизнь на острове показалась ему такой интересной, что он попросился сюда на сверхсрочную.
— Пять лет как один день пролетели… — И Киркозов замолчал.
Командир отделения сигнальщиков старшина 2-й статьи Богач высказался более определенно:
— Осенью увольнение, а я просто не представляю, как буду с ребятами расставаться. Только здесь поймешь, что к чему…
Я попросил рассказать, как встречали моряки Новый год.
Андрей оживился:
— Весело. Посылки — в общий котел, торт сделали. А потом пели под гитару, смотрели «Голубой огонек».
Тут же мне был выдан рецепт приготовления торта: нагреваются на плите банки со сгущенкой, содержимое намазывается на печенье — и торт готов!
— У нас после Нового года вот что произошло: попали двое парней в лазарет. Лазарет недалеко, возле пристани. Пришло время выписываться — а тут как задует пурга! И ветер номер раз, двадцать метров в секунду. Вездеходу не пробиться, и значит, им на пост не попасть. А парни знали: пока их нет, моряки вахту двенадцать через двенадцать стоят. И решили идти на пост пешком. Четыре часа шли. Когда Тужиков из сил выбился, его Сергей Калинин на себе нес.
Вот теперь я наконец понял, почему такая тяжелая на первый взгляд служба на отдаленном посту вовсе не кажется морякам тяжелой, почему находятся среди них такие, что, отслужив, остаются на островах. Они были одной семьей, матросы и командиры поста, а дружной семье мерзлота не страшна. Даже вечная.
Пора было уезжать, когда ко мне пришли комсомольские вожаки — старшина 2-й статьи Демидов и старший матрос Панченко.
— Поглядите, какое письмо мы получили!
И действительно, было чему удивляться. На конверте значилось: «Морякам-североморцам».
Вера Константиновна Хахаева писала, что ее муж во время войны служил на острове сигнальщиком, был очевидцем героического поединка сторожевого корабля «Туман» с тремя фашистскими миноносцами…
Ребята решили ответить Вере Константиновне. Им, морякам, было о чем написать в Вологду!
ПАРНИ ИЗ НАШЕГО ГОРОДА
Мелькали за окном полные талой воды перелески, отбивали неторопливую чечетку колеса. В купе заметно темнело.
— Пошли на погружение, моряки. — Смирнов с хрустом потянулся, развязал галстук. Впервые за эти штормовые месяцы можно было наконец-то отоспаться, не думать о стрельбах, о груде незавершенных дел.
— Мы всегда готовы, товарищ старший лейтенант! — Смуглолицый бакинец Семин радостно улыбнулся. И как было не радоваться: только двух моряков с лодки, его, Семина, и еще старшего матроса Владимирова, взял с собой замполит на юбилей псковского комсомола.
— Я так и думал, старшина.
Орлов повесил на плечики тужурку и вдруг удивленно вскинул брови: Владимиров укладывался на койку, сняв только ботинки, не отстегнув от фланелевки даже синий прямоугольник воротника. Поймав взгляд начальства, Владимиров смутился, наморщил лоб:
— Вот привычка, ничего не скажешь…
Смирнов понял, что последние два месяца трюмный привык спать в холодной тишине первого отсека не раздеваясь, и пока еще слишком малое расстояние отделяло их всех от прижавшейся к причалу лодки.
…Об этом и о многом другом рассказал мне В. П. Смирнов, когда мы разговаривали в просторном служебном кабинете. Капитан-лейтенант больше на «Псковском комсомольце» не служил, пошел, как говорится в таких случаях, на повышение, но о лодке говорил с гордостью истинного подводника.